Стоп-кадр
Шрифт:
Мы вошли в красный уголок, где сидел почему-то уже обиженный режиссёр.
– Яков Борисыч, - робко сказал Зиновий.
– Отличный сельский хлопец! Видели бы, как распрягает.
– Это неважно, неважно!
– подняв руки, закричал режиссёр.
– Понимаешь, - сбивчиво сказал мне Зиновий, - мальчик, который должен был у нас играть... заболел. Точнее, мама его стала вдруг против... Точнее, он сам не захотел.
– Понятно, - сказал я.
– Что понятно? Что тут может быть понятного-то?!!
–
– Всё понятно, - сказал я.
– Мальчик сниматься не может - вам нужен другой.
Зиновий и Яков Борисыч переглянулись. Потом мы с Зиновием вышли в коридор.
– В общем, я с ним поговорю, не беспокойся. Иди домой, приходи завтра, часов в одиннадцать.
– Я могу и раньше!
– Раньше не надо.
Я выскочил на мороз.
Сокращая дорогу, я лез по глубокому снегу. Одно время я чуть не заблудился, только случайно обернувшись, увидел освещённый розовым солнцем угол лаборатории.
Я вошёл к отцу в кабинет.
– А я в кино буду сниматься!
– сказал я.
– Ну? Где?!
– всполошился отец.
Я рассказал.
– О! А ко мне тоже приезжало кино!
– толкнув меня ладонью и откинувшись, сказал он.
– Программа "Сельский час"! Нет, ты скажи: ты видел или нет?
– Конечно, - сказал я.
Утром я проснулся, когда солнце уже ярко светило.
От крошек под обоями шли по стене длинные тени.
Я посмотрел на часы. Пол-одиннадцатого!
Какой-то я мальчик-спальщик!
Я попил чаю и выбежал на улицу. Для сокращения пути я снова пролез через заснеженный лес и выбрался к гостинице.
Вся группа стояла у крыльца гостиницы.
– Куда-то Зуев пропал, - озабоченно озираясь, говорил Зиновий.
– А я? Я разве не пропал?
– подскочил к нему я.
Зиновий улыбнулся, но ничего не ответил.
– Ну так когда?
– спросил я.
– Что когда?
– Сниматься?
– А-а-а-а. Пока не знаю.
– А разве вы... с Яковом Борисычем... обо мне не говорили?
– А-а-а! Ну вообще так говорили... а конкретно - нет.
– А что же мне делать?
– Тебе? Вот помоги пока нашему механику.
– Ладно!
Зиновий подвёл меня к механику, познакомил.
– Ну, что будем делать?
– спросил я.
– Местный?
– спросил он.
– Да!
– Это хорошо. Поможешь мне антенны снимать.
– Какие... антенны?
– Я удивился.
– Телевизионные.
– А... зачем?
– Ты туго, видно, соображаешь, - сказал механик.
– Фильм-то про довоенное время!
– Ну и что?
– "Что", "что"! Ну и что хорошего будет, если зрители на крышах телевизионные антенны увидят? Додул?
– А-а-а-а-а - сказал я.
– А поскольку ты местный, всех знаешь, сможешь, я думаю, всем
Я похолодел. Зачем только я сказал, что я местный?
Никого совершенно не знаю, кроме конюха Жукова, и то вряд ли бы мог его уговорить!
Я и со знакомыми, честно говоря, ни о чём не могу договориться. А тут людей, которые меня и не знают, уговаривать снять антенны! А здесь сейчас и развлечений никаких нет, кроме телевизора! Люди старались, вон на какие высокие мачты поднимали антенны, и вдруг - снять! Тем более, я вспомнил, сегодня суббота, с утра уже телевизор все смотрят!
Ну, влип!
Отказаться! Сказать: не могу. Что не местный я вовсе, а приезжий такой же приезжий, как и они! Что не знаю тут никого, и всё!
Я собрался уже сказать это механику, но понял вдруг: так и остальное всё рухнет.
Механик Зиновию скажет, что я ни на что не способен, Зиновий - Якову Борисычу... И так, можно сказать, вишу на волоске, и волосок этот, того гляди... Конечно, всегда можно найти причины уважительные, чтобы что-то не сделать. Но судят-то всех по результатам, а не по причинам, которые помешали!
Киногруппа, можно сказать, на меня надеется, что я помогу им быстрее съёмку начать, а что я - приезжий или местный - это, видимо, мало кому интересно.
Ничего! Надо когда-то решаться!
Наверно, секунды за две промелькнули все эти мысли.
– Ну, откуда начнём?
– сказал механик.
– Вот только эту улицу надо...
– Ах, только эту вот улицу?.. Вот отсюда!
– сказал я.
В первом доме, как мне рассказывал отец, жил комбайнер Булкин лучший рабочий станции. Но по субботам он, слегка выпив, любил бегать за людьми с поленом.
Мы вошли в сени - и я увидел высокую, до потолка, поленницу!
Я чуть не упал, но механик втолкнул меня в дверь.
Все во главе с хозяином сидели за столом и как зачарованные смотрели "Варвару-красу, длинную косу".
Мы поздоровались, и я сбивчиво рассказал о цели нашего посещения. Булкин долго смотрел на меня.
Потом, мотнув мне головой, вышел в сени.
"За поленом", - подумал я.
– Иди, - толкнул меня механик.
Я вышел. Булкин прижал меня к поленнице.
– Кино будешь снимать?
– спросил он.
– Да, - растерянно сказал я.
– Мне сделаешь роль?
– С-сделаю, - дрожа сказал я.
Хлопнув дверью, Булкин вышел во двор. Я растерянно вернулся в комнату. Потом я увидел, что с крыши перед окном стал сыпаться снег, потом стал обрушиваться большими кусками. "Варвара-краса" на экране вдруг задёргалась, потом стала бледнеть и - исчезла. Тёмные полосы быстро бежали по экрану. Стукнула дверь - и появился Булкин, ноги по колено и руки по локоть сверкали снегом.