Сторона Неба
Шрифт:
Я аккуратно положил свою драгоценную ношу и побежал на верх. Существо избавилось от мучений. У раненного хватило сил одеть себя на оставленный ему клинок. Я почувствовал, как волосы встают дыбом на голове. Один шаг отделял от кинжала, который мог забрать и мою никчемную сволочную жизнь. Однако я не мог сделать это. Умирая, герой передал свою ответственность за жизнь человечка мне и я эту ответственность должен был нести дальше.
Транспортник стоял почти вплотную к грузовым воротам, но от него осталось столько проку, что и от всей моей команды. Десантный шлюп как не странно был цел. Его
Хорошо, что шлем я потерял и когда я крикнул, они обернулись. Ружья переместили свои стволы на меня. Форма пирата горела на моих плечах под взглядами их дул. Я оскалил зубы, повернулся, закрывая телом свою ношу и закрыл глаза. Я надеялся, что заряды ружей будут не достаточно мощны чтобы пробить меня насквозь и повредить невинного младенца.
Когда я почувствовал прикосновение к своему плечу, я вздрогнул и открыл глаза. Один из туземных бойцов стоял возле меня.
— Он жив ? — проговорил он и протянул руки чтобы принять мою ответственность себе.
— Контузия, — догадался сказать я и осторожно передал врагу ребенка. Только тут я обратил внимание, что все ружья теперь смотрят в небо. Однако для меня это ничего не значило. Я расслабился, посмотрел на звездное небо и улыбнулся. Я был готов умереть.
— Иди, — раздалось у меня в голове.
Я взглянул на врагов отходящих от шлюпа, но никто из них не раскрывал рта.
— Иди, — уже более настойчиво произнес чей-то голос прямо мне в мозг. Ты можешь уйти.
Я вздрогнул и, все еще не веря в нежданную доброту врага, медленно пошел к челноку. На каждом шаге я ждал разряда в спину. Впрочем, мне было все равно. Сохранение своей жизни больше не казалось мне таким уж важным делом...
У десантного люка я медленно повернулся к туземцам. Я подумал, что они хотят уничтожить меня вместе с остальными, но на маленькой площади уже никого кроме меня не было. Я смотрел на дымящиеся развалины рудника, когда крепкие руки пиратов подхватили меня и внесли в шлюп. Полета на луну я не помню.
Центропен занял у Новой Океании много земли. Город стянул мостами бесчисленное множество островов, островков и просто торчащих из воды каменных утесов. Город слепил глаза великолепием белокаменных дворцов и снежных гор — круизных кораблей. Город подметал безупречно голубое небо метелками пальм и удивлял кишащими в каналах живыми организмами. Город нравился всем. Большинство влюблялось в него с первого взгляда и оставалась верным этому чувству всю жизнь. Это касалось всех рас и народов населяющих известный землянам обитаемый мир, поэтому ни у кого не возникало и тени обиды, что Совет Федерации располагался именно здесь и нигде больше.
Любая раса гордилась бы иметь такую планету в своих владениях. За обладание Новой Океанией готова была пролиться разноцветная кровь, но в итоге получили ее все. Планета подчинялась только Совету и флот Федерации гарантировал право этой собственности.
В городе было больше гостинец чем жилых домов, космопорт за день переваривал больше кораблей чем строилось на
Одним словом это была столица. И как во всякой столице я в Центропене сразу почувствовал себя в своей стихии.
Очередной челнок с таможенной орбитальной платформы доставил в космопорт около трех тысяч пассажиров. Три тысячи разумных существ с многих обитаемых миров высыпали на площадь перед вокзалом и все как один принялись глазеть на самый красивый, самый приветливый и гостеприимный город. Меня город особо не впечатлял, может быть из-за того, что я довольно прилично изучил его во время перелета. Поэтому я принялся рассматривать вновь прибывших.
Почти сразу я заметил их. Маленький, худенький, живо жестикулирующий и быстро говорящий рядом с высоким крепким мужиком, понимающе улыбающимся приятелю. Чуть поодаль парочки спокойно стоял, сложив руки на груди, человек в просторной одежде плохо скрывающей боевую броню. У каждого свои вкусы, любой может разгуливать по Центропену, среди абсолютно мирной публики, в скорлупе танка, однако этот человек был третьим в компании и не скрывал этого. Да и как бы он смог это сделать, если он, не считая черт лица, был точной копией спутника коротышки. Та же фигура, цвет волос, прическа. Та же манера держаться и походка. Я рассудил, что это телохранитель тех двоих. Смущало только поразительное сходство...
— Братья по конвейеру, — усмехнулся я и почувствовал на себе взгляд всех троих.
Холодок пробежал по спине, но причин внезапного страха я не нашел и успокоился. Большой и маленький, рассекая толпу плечами большого, направились прямо ко мне. Брат-телохранитель не двинулся с места.
— Здравствуйте, — насмешливо и торопливо поздоровался малыш.
Большой укоризненно на него взглянул и протянул мне руку. Зубы большого блеснули в широкой доброй улыбке.
— Добрый день, молодой человек, — как старому знакомому сказал большой.
— День добрый, — нерешительно ответил я и неожиданно для себя пожал протянутую руку. Это была не рука, а стальная плита, во всяком случае пожать по настоящему ее мог наверное только гидравлический пресс.
— Простите, что мы нарушили Ваше одиночество.., — начал любезный большой.
— Но мы прибыли сюда из отдаленного и дикого мира, а Вы, судя по всему, землянин.., — встрял коротышка.
— И мы надеялись, что Вы не откажитесь быть нашим гидов в этом чудном городе. Уверяю Вас, мы вполне способны отблагодарить.., — продолжил великан.
— А если деньги Вас не интересуют, я Вас уверяю, будет что рассказать друзьям, — закончил малыш.
Громадина снова укоризненно посмотрел на спутника и представился:
— Инки. А это Роджер. Если хотите — Род.
Коротышка Род неожиданно ласково улыбнулся и добавил:
— Конечно. Если хотите.
Я понял, что Род — это человек за которым всегда остается последнее слово. Прямо как политик...
И тут меня пронзила мысль. Роджер Сантос! Представитель Свободного Конвикта в Совете Федерации. Вот это удача.