Стороны света
Шрифт:
– И так будет с каждым, кто оскорбит господина! – кричит Капитан.
Канцлер смотрит на него и гадает, услышал ли Капитан имя, ловит его взгляд и понимает – услышал. Но давно его знает и давно уже молчит. Будет молчать и дальше, потому что ему нет дела до того, кем был когда-то Канцлер Эльте. В глазах Капитана преданность и что-то еще, Канцлер не понимает этого выражения.
Он делает знак нескольким солдатам, и они отправляются в сторону кладбища: сносить надгробья с ритуальными знаками вольтов. От деревни до кладбища всего минут пять верхом, оно находится на высоком обрыве, они пускают лошадей галопом и добираются туда даже быстрее. Судорожно захлебываясь, воет ветер. Канцлер выкрикивает указания солдатам, верный Капитан рядом, повторяет те слова Канцлера, которые уносит ветер. Они подъезжают, видят ряды грубых камней, среди которых не только тотемы вольтов, но и кресты Морского
– Что это? – спрашивает Капитан.
– Их забрало море, – отвечает Канцлер, разворачивается и пускает лошадь галопом. Он рад тому, что произошло: он не хотел видеть, как стирают с лица земли могилы тех, кого он любил. Их забрало море. Так лучше.
Они закончили в Штайн к вечеру. Жертв было всего трое: сожженный Катар, убитая Капитаном Ортелла и глухая старуха, которую нечаянно затоптали лошадьми. На взгляд Канцлера все прошло довольно успешно. Они пустили лошадей галопом и скакали полночи прежде, чем остановиться. Разбили палатки, но Канцлер не мог спать, он сидел на земле и смотрел на звезды, появившиеся на внезапно прояснившемся небе. Его странно взволновало ушедшее под воду кладбище: Морской бог, которому на Севере поклонялись так же, как и вольтам, здесь – иначе Канцлер не мог объяснить то, что произошло сегодня в Штайн. Его смутно волновала такая невиданная активность божеств их мира: недвусмысленное появление Морского бога и религиозная война, которую вдруг развязал Багал. Требования у Багала обычно были не слишком существенными, так, по мелочи: то принести ему жертву получше, то просто жалобы на дворцовых подлиз, которые не исполняли свой долг перед богом – в общем, все то, что он требовал у уже неисчислимого по счету поколения Императоров Запада, и что неизменно получал. Но вот требование религиозной войны было в новинку, и Канцлера беспокоило то, что Лазарь так быстро согласился исполнить волю Огненного бога, хотя делал это с явной неохотой. И он послал Эльте, который меньше всего подходил на роль предводителя этого крестового похода. Что-то было не так.
Подошел Капитан и сел на землю рядом с Канцлером.
– Не спите? – спросил он.
Канцлер кивнул.
– В первый раз видели, как умирает человек?
Канцлер отрицательно покачал головой.
– Но в первый раз вижу, как умирает человек, которого я знал. Даже два человека.
– Они будут вам сниться, – заметил Капитан.
– Я даже не сомневаюсь, – мрачно ответил Канцлер. – Мне и так снятся мертвецы, надеюсь, однажды их станет так много, что они перестанут помещаться в мои сны.
– Бремя власти, – заметил Капитан.
Канцлер хотел ответить, но не стал. В тишине жалобно закричала чайка.
– Странно, мы далеко от моря, а чайки все равно здесь. Я думал, это морские птицы.
Канцлер усмехнулся.
– Они как вороны в Горде, летят туда, где есть отбросы, а у нашего отряда отбросов хоть отбавляй, – Эльте кивнул в сторону палаток солдат. – Что слышно про остальные отряды?
– Пока ничего. Завтра мы навестим еще одну деревню, а потом встретимся с отрядом, который идет нам навстречу.
– Мы туда не поедем, – Канцлер покачал головой, – я думаю, они уже усвоили идею. Мы поедем в штаб. Хочу знать, как все прошло.
Капитан молча кивнул. Больше они не разговаривали. Через некоторое время Канцлер ушел в палатку, Капитан остался ночевать у входа. Он был прав: в беспокойном сне, прерываемом криком чаек и плачем северных ауров, Канцлеру снились мертвые.
Северное утро оказалось бледным. Они были далеко от моря, но Канцлеру даже здесь казалось, что он слышит шум волн. Этот шум сводил его с ума. Он проснулся, в рассветных сумерках вышел из палатки и начал бродить по лагерю, лениво переступая через спящих прямо на земле солдат и пугая часовых, – одинокая фигура в черном в утреннем тумане. Наконец, он остановился чуть поодаль и стал смотреть на угадывающиеся в дымке очертания леса. Простояв так несколько минут, Канцлер решительно направился обратно, он отвязал свою лошадь, вскочил на нее и поскакал куда-то во весь опор, часовые кричали ему вслед – Канцлер даже не удостоил их ответом, только предостерегающе махнул рукой фигуре, бегущей к лошади. Капитан должен был остаться здесь, Канцлеру не нужны сопровождающие. Эльте пришпорил лошадь и поскакал обратно в Штайн. Через полчаса он выехал на побережье, нашел знакомый спуск к воде и направил лошадь к полосе прибоя. Из-под копыт поднимались брызги. Канцлер остановил коня и огляделся: его окружали серо-коричневые скалы, в которые отчаянно цеплялись корнями низкорослые изогнутые деревья. Где же? Он снова пришпорил лошадь и поскакал вперед. Начало подниматься тусклое северное солнце, задул пронизывающий ветер, но Канцлер не чувствовал его, придерживая одной рукой поводья, он размотал шарф на шее и расстегнул тугой ворот камзола. Тут же грудь сковал холод, но Канцлеру он показался ничем по сравнению с тем холодом, который был у него внутри. Вдалеке появились развалины – всего несколько деревянных столбов и куча сгнивших досок. Канцлер всадил шпоры в бока лошади с такой силой, что она из последних сил рванула вперед.
– Давай… – прошептал Эльте.
Почти у самых развалин он резко натянул поводья, лошадь, пританцовывая, остановилась, Канцлер спешился и замер. Он стоял и смотрел на сгнившие, покрытые мхом и птичьим пометом доски, и его взгляд стал далеким и мутным. Он хотел подойти, но не посмел – что-то внутри так больно сжалось, что помешало ему сдвинуться с места. Он повернулся к остаткам хижины спиной и побрел вдоль моря. Холодная прозрачная вода заливала его сапоги, Канцлер почувствовал, что ноги промокли. Вместо того чтобы отойти, он вошел в воду почти по колено. Он снял плащ и бросил его подальше – на песок, туда, куда вода не доставала. Ветер дул ему в спину, и волосы Канцлера поднимались над головой как ореол. Наконец, он остановился.
– Здесь, – четко произнес Канцлер, глядя на небольшую расщелину в скалах. – Именно здесь все и началось.
Он вышел из воды и пошел к расщелине, перед входом в нее остановился, наклонил голову и уставился в землю. Канцлера охватило странное чувство: вот он, Эльте, Канцлер Запада, герцог Валлардии, наместник Северных побережий, стоит и смотрит на песок расщелины, но видит перед собой не блеклый песок, покрытый засохшими водорослями, а лежащего человека в разорванной одежде. И он не Канцлер Эльте, у него другое имя, он одет по-другому, и он моложе, гораздо моложе и глупее… Канцлер видел лицо этого человека, почти такое же бледное как песок, измученное, исцарапанное, кровь от рваной раны на плече запеклась на разорванной рубашке и оставила грязные разводы, смешавшись с морской солью, скрюченные от холода пальцы застыли в последней попытке схватиться за что-то, что могло бы его спасти. Кажется, что он не дышит, что он мертв, и чайки уже начинают слетаться, чтобы попировать на его теле.
– Но ты был жив, – сказал Канцлер. – К сожалению, ты был жив.
Канцлер резко развернулся и посмотрел на горизонт.
– Ну! – вдруг крикнул он. – Чего ты ждешь?! Где твоя сила?! Мы сжигаем людей, которые верили и в тебя! Мы сжигаем заживо и твоих слуг!
Налетевший ветер взвыл и бросил Канцлеру в лицо волну брызг.
– Где ты?! Почему ты не приходишь?!
Глаза Канцлера горели, раньше от боли, теперь от злости.
– Ты забираешь мертвых, когда мы забираем живых! Ты ешь падаль, пока мы жжем свежее мясо! Где ты!?
Канцлер замолчал, он ждал ответа, но к его ногам подкатилась лишь самая обыкновенная волна. Прилетела чайка, она опустилась и стала кружить над Канцлером, он не замечал ее, только смотрел горящими от злости глазами на горизонт.
Пошел мелкий холодный дождь, чайка кинулась вниз и закричала. Плечи Канцлера поникли, он устало отмахнулся от птицы и побрел по берегу. Нашел плащ, застегнул камзол, повязал шарф на шею. Он прошел мимо развалин хижины, даже не посмотрев в их сторону, взял под уздцы лошадь и некоторое время шел по берегу, потом сел в седло и поскакал обратно в лагерь. Рука невольно потянулась к морскому кресту, висящему на груди – символу Морского бога.
Когда в тумане, опустившимся на Северные побережья, показался лагерь, Канцлер уже был совершенно спокоен. Лошадь шла рысью, дождь прекратился, хотя в воздухе стоял отчетливый запах сырости и морской соли. Канцлер пустил лошадь шагом и неторопливо въехал в лагерь. Канцлер поправил шарф на шее и плотнее запахнул плащ. Куда запропастился этот чертов Капитан? Наконец, Канцлер заметил столпившихся вокруг одной из палаток солдат. Канцлер спешился.
– Что происходит?
Солдаты испуганно смотрели на него, один из них машинально сделал оберегающий жест пальцами. Знак Багала, как заметил Канцлер, и ему пришло в голову, что на Севере это знак выглядит нелепо – как бы ни желал этого Багал, он никогда не будет хозяином Северных побережий. Если уж не вольты, то Морской бог.