Сторож брату моему
Шрифт:
– Нет. Музеи у нас есть – там всякие предметы, какими мы пользовались до того, как достигли Уровня. Сосуд – вовсе не музей.
– Может быть, что-то вроде храма?
– Храм – что такое?
– Вы верите в Бога?
– В Бога?
– Ну, молитесь, просите о чем-то… обращаетесь к небу…
– К небу? Да. Но мы не просим, мы хотим. Чтобы солнце всегда светило.
– Значит, вы верите в солнце?
– Оно же есть – зачем в него верить? Мы верим в то, что мы – от людей. Они, другие, верят в Сосуд. И в Уровень.
– Но Уровень
– Мы живем хорошо, я тебе сказала. И они говорят, что, если мы захотим как-то изменить Уровень, станет хуже. И всегда заботятся о том, чтобы не изменить Уровня, не изменить чего-нибудь. Чтобы все было, как вчера.
– А ты?
– Я… Среди нас есть такие, кто говорит, что это неверно. Что нужно развитие.
– А что говорят те… ну, кто у вас главные?
– Хранители Уровня?
– Да-да, они.
– Они говорят, что развитие должно быть. Но не такое. Не изменение Уровня. Они говорят, что развитие должно быть в наших отношениях. Мы должны больше любить друг друга и всех-всех. И еще развиваться физически. Участвовать в играх, ну и все прочее.
– А форма собственности у вас какая?
– Я не понимаю.
– Ну, кому принадлежит то, чем вы работаете и на чем работаете, кому принадлежит земля и то, что на ней растет…
– Ты знаешь, я не думала. Как-то не приходилось. А что?
«Милая Нуш или Анна, – подумал я, – по этой части у тебя слабо, ничего не поделаешь. Но очень здорово, что я наткнулся на тебя, а не на какого-нибудь местного академика».
– Значит, вот какие у вас дела. Скажи, а что делают с вами, когда ловят?
– Учат. Внушают нам, что мы произошли от Сосуда.
– А с теми, кто говорит о развитии?
– С теми? – Она задумалась. – Право, не знаю. Говорят, их переселяют куда-то в другое место. Туда, где роют ямы и строят башни. Это далеко на юге, где ничего не растет.
– Ага, – проговорил я. – Башни… Так. А кто живет в этом городе?
– Ты же видишь: никто.
– А ты?
– О, я не живу здесь. Только переночевала.
– Почему? – Я вдруг почувствовал, как давно забытое, казалось бы, чувство ревности поднимается в груди, подступает к горлу. – У тебя здесь свидание?
Она отвернулась и стала глядеть в окно.
– Опять ты…
Что за дьявол: я снова забыл, что она – не Нуш!
– Прости… Глупо, конечно. Прости. Но все-таки почему ты вдруг оказалась тут?
– Тебе не надо знать, – сухо ответила она, не поворачиваясь.
– Ну и ладно. А почему здесь не живут?
– Раньше жили. Но оказалось, что он слишком близко… к месту, где есть что-то…
– Ну, пожалуйста, говори так, чтобы я мог понять.
– Да не могу я иначе! Там находится что-то… Туда нельзя ходить. Только с разрешения Хранителей Уровня…
– Святой Уровень! Что же там находилось такое?
– Не знаю, пойми. Не знаю. Здесь, в городе, жили люди, как все живут. Но однажды кто-то из них наткнулся в лесу на… это. Хранители встревожились: говорят, могла случиться
– Но ты все-таки пришла. Решила пробраться туда и посмотреть, что же там находится. Я прав?
Анна молчала.
– И, наверное, даже не одна?
Она тихо спросила:
– Хочешь, чтобы я тебе верила?
Голос был необычен, и вопрос так напомнил мне то, давнее…
– Хочу, – сказал я очень искренне. Я хотел. Я ведь любил ее, не задумываясь о том, кого же в конце концов люблю сейчас: Нуш прошлого или нынешнюю Анну.
– Тогда не спрашивай.
– Не буду. Но меня очень заинтересовал твой рассказ. Ты знаешь, где находится то место?
– Нет. Надо найти тропинку, одну из ведущих к лесу…
– А далеко идти? – Мне не улыбалось бродить по здешним чащам.
– Я слышала – если выйти утром, к обеду можно добраться.
– Солдатская норма – тридцать километров… Нет, это я сам с собой… Как ты думаешь, там можно увидеть что-нибудь сверху?
– Наверное, там должно быть что-то очень большое – иначе его просто увезли бы и не стали разрушать город.
– Ты прав. Конечно, очень большое, – согласился я, представив наш корабль, лежавший на орбите, невидимый отсюда. – Значит, сверху можно что-то разглядеть.
– Мы пробовали смотреть отсюда с самого высокого дерева. Но, наверное, слишком далеко.
– Я не имел в виду дерево. Ладно, пока достаточно. Пойдем?
Но она не решалась.
– Ты что – боишься?
Она чуть покраснела.
– Нет… Но мне надо еще побыть здесь.
– Понимаю. Но очень важно, чтобы ты пошла со мной. Важно для вас всех. А твоих друзей мы обязательно разыщем потом.
Контакт, думал я. Тот самый контакт, о котором рассуждал Шувалов. А для меня – такой, о каком и мечтать нельзя. Даже если бы не было нужды в контакте, я все равно никуда не отпустил бы ее, чтобы не потерять совсем. Но любая другая девушка и не поехала бы со мной, а она посмотрела мне в глаза и все поняла. Во всяком случае, я поверил, что она поняла. Очень хотелось надеяться, потому что, попытайся я выразить все словами, она не стала бы слушать. Слова должны созреть, они подобны растениям, а взгляд происходит мгновенно, как молния, и, как молнии, ему веришь сразу.
– Хорошо, – сказала она. – Я пойду с тобой. – Она подхватила свою сумку, довольно объемистую, которой я и не замечал раньше.
– Дай, я…
Она отдала сумку.
Было просто невозможно не поцеловать ее, как я всегда делал на прощание, хотя сейчас мы не прощались. Но она так удивленно взглянула на меня, что я понял: то время прошло, а другое еще не настало.
Мы вышли в прихожую. Теперь и я ощутил тот прохладный, мертвый запах, что наполняет нежилые, покинутые дома. Дверь затворилась за нами. Анна уверенно направилась к калитке – она оказалась совсем с другой стороны. Мы вышли.