Сторожевой волк
Шрифт:
– …мужик свое получил, – говорил рослый громила, ковыряя носком ботинка разлохмаченную веревку. – К тому же он десантура – наколку у него на плече видел? А десантуру я уважаю. Нас двоих завалил, такое уметь надо. За это и получил свое. Этих абреков мы на его примере воспитали. Вот и все. Отвязать его надо, и пусть идет на все четыре стороны.
– Отпустить? Так просто? – прищурился напарник. – После того что он с нами сделал на глазах у всех? Теперь же они нас в грош не будут ставить.
– И что предлагаешь?
– Из шланга его водой облить. Через час-другой на ветру
– С телом что делать? Ты подумал?
– В лес завезем и выбросим. Менты никого искать не станут. Тут замерзших бомжей десятками подбирают.
– Тебе это надо? Лишнюю работу себе ищешь?
– А если он потом нас сдаст? – задал резонный вопрос любитель расправы. – «Жмурик»-то надежно молчать будет.
– Не нравится мне твой план, я бы его отпустил.
– Сулейман не для того нам сказал «на ваше усмотрение», чтобы мы его отпускали.
– Для чего тогда?
– Он нас проверяет. Дадим слабину или нет? Ему жалостливые на базе сто лет не нужны. Ты работу потерять хочешь?
Князев попытался встать на ноги и застонал.
– Очухался, – недовольно проговорил охранник.
Его напарник стоял, задумавшись. Еще неизвестно, чья позиция в споре взяла бы верх, – отпустили бы Князева восвояси или обледеневшего вывезли за город. Но судьба распорядилась по-своему.
Заскрипела калитка в металлических воротах. Богдан с трудом разлепил набухшие веки. На огороженный участок зашли Сулейман, еще один кавказец, на руках которого сияли золотом и камнями массивные безвкусные золотые перстни. Чуть в стороне от них держался мужчина славянской внешности в куртке, подбитой мехом.
– Вот он, – елейным голосом проговорил Сулейман. – Потрепали его немного. Так заслужил.
Мужчина, пришедший с кавказцами, показался Князеву знакомым, но с точностью он не мог этого сказать. Все расплывалось перед глазами, набрякшие веки постоянно смыкались.
– Отвяжите его, быстрее, – попросил мужчина и, подойдя к Князеву, позвал: – Богдан…
– Кто… – хотел спросить Князев, но не договорил.
Охранники приподняли его, стали обрезать веревки. От боли он застонал. Свет снова померк, и он провалился в темноту.
Кавказец с перстнями на руках строго посмотрел на надсмотрщика и произнес приятным баритоном:
– Какого хрена ты его так уделал?
– Я ж говорил, заслужил. Если б я знал, что он вас заинтересует, – покачал головой Сулейман.
– Это он? – спросил у мужчины в куртке обладатель перстней.
– Он самый. Это точно. Сколько ты за него хочешь? – Вопрос был обращен к Сулейману.
Надсмотрщик замялся, боясь продешевить. Соплеменник внимательно глянул на него и погрозил пальцем с надетым на него сверкающим перстнем, мол, не заламывай слишком много.
– Ну, если считать по ущербу, который он мне нанес… – начал Сулейман.
Мужчина в меховой куртке резко сунул руку в карман, вытащил пухлое портмоне, помахал им перед носом у надсмотрщика, после чего запустил внутрь пальцы и стал вытаскивать по одной новенькие стодолларовые купюры. Сулейман жадно принялся их хватать, собирая в веер.
– Сто, двести, триста… – приговаривал мужчина в меховой куртке.
– …четыреста, пятьсот… – повторял за ним Сулейман, согласно кивая.
Когда счет дошел до тысячи, мужчина в куртке остановился. Сулейман вопросительно поглядел на него, мол, а где же продолжение?
Продолжение и последовало, но не такое, на которое рассчитывал торговец живым товаром. Мужчина вырвал из веера одну купюру.
– Девятьсот, – произнес он, пряча сто долларов в портмоне.
Обладатель золотых перстней иронично усмехнулся, глядя на Сулеймана, мол, я же тебя предупреждал – не жадничать.
– Хорошо, тысяча, – сказал надсмотрщик, протягивая руку.
– Тысяча уже была, ты на нее не согласился. Теперь девятьсот, – пухлое портмоне исчезло во внутреннем кармане меховой куртки.
– Ладно, – с плохо скрываемой обидой произнес Сулейман. – Девятьсот, так девятьсот. По рукам. Зачем он вам понадобился?
– А вот это не твое дело. Несите его в машину.
Полуживого Князева подхватили охранники и уже бережно, как положено поступать с новоприобретенной вещью стоимостью под тысячу долларов, понесли за ворота к машине и уложили на заднее сиденье. «Благодетель» сбросил меховую куртку, прикрыл ею Князева, после чего стал рыться в автомобильной аптечке.
В сильных пальцах хрустнула завернутая в бинт ампула, тут же густо запахло нашатырным спиртом. Князев втянул носом воздух, вздрогнул и попытался открыть заплывшие глаза. Он мало что различал сквозь узкие щелочки, хоть и силился.
– Лежи, лежи… самое плохое для тебя окончилось. Не знаю уж, сам Бог или черт меня тебе послал, Богдан, – услышал он спокойный голос.
– Куда мы едем? – пробормотал Князев заплетающимся языком.
– Ни о чем не беспокойся. Все уже в порядке. Домой едем.
Богдан почувствовал, как его губ касается что-то металлическое, и сообразил, что это горлышко фляжки, сразу запахло коньяком.
– Глотни, полегчает. Согреешься.
Он послушался совета, глотнул, спиртное теплой волной покатилось по телу. Избитому, замерзшему Богдану стало хорошо и спокойно. Кто-то побеспокоился о нем, теперь можно было не думать о ближайшем будущем, и он просто отрубился.
Глава 6
Князев пришел в себя. Тело болело, голова раскалывалась хуже, чем со страшного похмелья. Случившееся с ним тут же всплыло в голове, причем практически без провалов. Вот только лица того, кто его выкупил у Сулеймана, он так и не смог вспомнить, а от его спутника запомнились лишь золотые перстни с камнями. Оно и неудивительно, ведь из-за заплывших глаз он мало что мог рассмотреть.
Богдан повернулся на бок и только после этого сумел сесть на диване и осмотреться. Он находился в своей квартире. Вот только кто-то успел в ней слегка прибраться, во всяком случае, подмел пол. На кухне шумела вода, позвякивала посуда. Богдан привык к тому, что живет один, потому эти звуки поначалу показались ему слуховой галлюцинацией. Он сделал над собой усилие, поднялся на ноги и, придерживаясь за стены, пошел к кухне. Никогда ему еще дорога из единственной комнаты в кухню не казалась такой длинной и изнурительной.