Стоунхендж
Шрифт:
— И как мы прокормим эту ораву вооружённых Чужаков? — спросил он сына.
— Они будут кормиться посевами и скотом, которые добудут своим оружием.
— А какими посевами и скотом? — спросил Хенгалл.
— Теми, что растут и пасутся на севере от нас, — вызывающе ответил Ленгар, и многие в общине подали голоса одобрения. Племя Сэрменнина было знаменито своими воинами. Это были сухощавые голодные люди с земель лишённых растительности, и они завоёвывали копьями то, чем их земля не могла обеспечить. Такие опасные воины наверняка быстро разберутся с Каталло, и большинство
Хенгалл поднял свой большой каменный жезл, призывая к тишине.
— Армия Сэрмэннина, — сказал он, — никогда не добиралась так далеко в центральные земли. И теперь вы хотите пригласить их? А если они придут со своими копьями, луками и топорами, как мы сами избавимся от них? Что помешает им повернуть против нас?
— Нас будет больше! — уверенно объявил Ленгар.
Хенгалл посмотрел презрительно.
— Ты знаешь, сколько у них копий? — задал он вопрос, указывая на странников.
— Я знаю, что с их помощью мы сможем сокрушить наших врагов, — огрызнулся Ленгар.
Хенгалл поднялся, показывая, что время разговора Ленгара закончено. Ленгар постоял несколько мгновений, затем неохотно сел на корточки. Хенгалл заговорил громким голосом, доходящим до заднего края толпы.
— Каталло — не враги нам! Каталло сильны, да, но и мы тоже! Мы двое подобны собакам. Мы можем драться и увечить друг друга, но раны, которые мы нанесём, будут столь глубокими, что ни один из нас не сможет выжить. Но если мы вместе будем охотиться, мы будем хорошо накормлены!
Племя уставилась на него с немым изумлением. Все ожидали решения о золотых ромбиках, а вместо этого вождь говорит о проблемах с Каталло.
— Вместе! — закричал Хенгалл. — Вместе, Каталло и Рэтэррин, будут так сильны как ни одна страна на этой земле. Поэтому мы будем связаны бракосочетанием племён.
Эти новости вызвали в толпе громкий вздох.
— В канун Летнего Солнца мы пойдём в Каталло, и будем танцевать вместе с их людьми.
Толпа подумала над этим, а затем постепенно возрастающий шёпот согласия распространился по ней. Ещё минуту назад они жарко поддерживали идею Ленгара о завоевании Каталло, теперь их привлекла мечта Хенгалла о мире.
— Гилан разговаривал с их вождём, и он согласился, что мы должны быть не одним племенем, — объявил Хенгалл, — а двумя племенами, объединёнными как мужчина и женщина в браке.
— И какое племя — мужчина? — осмелился прокричать Ленгар. Хенгалл не обратил внимания.
— Войны не будет, — решительно сказал он, затем взглянул вниз на чужеземцев. — И обмена не будет, — продолжил он. — У вашего бога были сокровища, но вы утратили их, и они попали к нам. Они пришли в Старый Храм, и это говорит мне, что им предназначено остаться здесь. Если мы отдадим золото обратно, мы оскорбим богов, пославших сокровища нам во владение. Их появление это знак, что храм должен быть восстановлен, и так будет! Он будет построен заново!
Гилан, очень желавший такого развития событий, выглядел довольным.
Одноглазый запротестовал, угрожая пойти войной на Рэтэррин.
— Война? — Хенгалл потряс своим большим жезлом. — Война! — закричал он. —
Жрец Чужаков громко взвыл на небо, а их вожак взмолился последний раз, но Хенгалл уже не слушал. Он отказался от обмена, и Чужакам не осталось выбора, кроме как подобрать дары и вернуться к своим лошадям.
Но этим же вечером, когда солнце запуталось среди западных деревьев, словно рыба в сплетённой из ивы ловушке, Ленгар и дюжина его близких сторонников покинули Рэтэррин. Они взяли с собой луки, копья и собак, привязанных на длинных кожаных верёвках, и объявили, что возвращаются в свои охотничьи угодья. Но было замечено, что Ленгар также взял с собой рабыню из Чужаков. И это всех шокировало, так как женщин было не принято брать на охоту. А той же ночью ещё полдюжины молодых женщин исчезли из Рэтэррина, и на следующее утро племя с ужасом поняло, что Ленгар вовсе не пошёл на охоту, а сбежал, а эти женщины последовали за своими возлюбленными. Гнев переполнял Хенгалла, как река выходит из берегов от бурной воды. Он злился на злую судьбу, что послала ему такого старшего сына, затем он послал воинов на поимку Ленгара, хотя никто не ожидал, что поймает беглецов, которые уже давно ушли. Потом Хенгалл узнал, что Джегар, считавшийся близким другом Ленгара, до сих пор в Рэтэррине, и вождь призвал Джегара к двери в свою хижину и там приказал ему покаяться.
Джегар лёг на землю, а тем временем Хенгалл поднял свой боевой жезл над головой молодого человека.
— Куда сбежал мой сын? — холодно спросил он.
— В Сэрмэннин, — ответил Джегар, — к Чужакам.
— Ты знал, что они планировали это, — спросил Хенгалл, его гнев снова разрастался, — и почему не рассказал мне?
— Ваш сын проклянёт мою жизнь, если я предам его.
Хенгалл держал дубину поднятой.
— А почему ты не ушёл с ним? Разве он не твой ближайший друг?
— Я не пошёл, — смиренно ответил Джегар, — потому что вы мой вождь, и это мой дом, и я не хочу жить в далёкой стране около моря.
Хенгалл сомневался. Ему очень хотелось ударить жезлом и обрызгать землю кровью, но он был справедливым человеком, и взял под контроль свой гнев и опустил оружие. Джегар честно ответил на его вопросы, и хотя Хенгалл не любил этого молодого человека, он поднял его на ноги, обнял его и дал ему небольшой бронзовый нож в качестве вознаграждения за преданность.
Но Ленгар сбежал к Чужакам. И Хенгалл сжёг хижину своего сына и разбил его горшки в порошок. Он убил мать Ленгара, которая была его собственной первой женой, и приказал Гилану применить Детоубийцу к мальчику, которого все считали сыном Ленгара. Мать ребёнка громко кричала, умоляя о пощаде, но кость зубра взлетела, и мальчик умер.
— Он никогда не жил, — постановил Хенгалл. — Его больше нет.
На следующий день был канун Летнего Солнца, и племя должно было идти в Каталло. Заключать мир. И встретиться с Санной.