Стой, кто идёт
Шрифт:
Мирр собрался было прокомментировать это заявление но жгучая боль в груди заставила его отказаться от подобного намерения. Он молча выслушал конец вводной лекции и, лишенный сигарет, денег, памяти и достоинства, покинул кабинет капитана Крякинга, чтобы начать свою тридцати-, сорока-, или пятидесятилетнюю карьеру в Космическом Легионе
2
Вместе с шестью другими новобранцами, к одежде которых были приколоты пластиковые таблички с именами, Мирр стоял в углу огромного зала. Новобранцы сбились в кучку на крохотном пространстве, кем-то отгороженном для них столбиками, между которыми были натянуты
Зал делился пополам длинной стойкой, над которой до самого потолка поднималась металлическая сетка. Светящиеся ленты на потолке испускали унылое сияние, еле заметное среди клочьев пробравшегося с улицы октябрьского тумана. За сеткой виднелись бесчисленные ряды полок с разнообразнейшим снаряжением, а за стойкой через равные интервалы сидели облаченные в форму клерки. Они, сидели совершенно неподвижно, словно замороженные потоками струящегося по цементному полу ледяного воздуха.
– Какого черта нас тут держат?
– спросил сосед Мирра, угрюмая личность, чье лицо было бы синим от пробивающейся щетины, не будь оно желтовато-серого цвета - следствие холода. Его табличка гласила: "Рдв Копгроув Фарр".
– Сержант Хлип сказал, что это займет всего пару минут, а мы торчим здесь уже полчаса. И вообще, что происходит?
Мирр непроизвольно мигнул ему.
– У меня отняли память...
– Нам всем есть, что забыть. Это еще не причина...
– Ты не понял... Я не помню вообще ничего!
– Совсем ничего?
– Фарр отступил на шаг, в его карих глазах мелькнуло опасливое уважение.
– Наверное, ты был настоящим чудовищем!
– Все может быть, - грустно подтвердил Мирр.
– Главное, что я никогда об этом не узнаю.
– Нужно было сделать как я!
– Пухлый, с покатыми плечами юноша, обозначенный как "Рдв Вернон А.Райан", ткнул Мирра локтем в бок.
– Я записал все на бумажку и спрятал ее.
– Зачем?
– Прикрытие на каждый день!
– самодовольно ухмыльнулся Райан. Сейчас меня не потащат в кутузку, что бы я ни сотворил. Пока пыль не уляжется, я бесплатно попутешествую, а потом...
– Минутку, - прервал его Мирр.
– Я правильно тебя понял? Если память о преступлении стерта, то судить за него нельзя?
– Да что ты вообще знаешь? А-а, да, ты же вообще ничего не знаешь!
– Неужели... совесть не мучила тебя?
– Скорее всего, не мучила, но я ведь не похож на тебя - против меня нацелен всего один удар!
– Курносая физиономия Райана излучала благодушие.
– Я рассчитываю смыться отсюда через пару месяцев: посмотрю, что к чему, а потом загляну в свою бумажку... и на волю! Чист и свободен! Ох, и повеселюсь я тогда!
Красноречие Райана начало действовать Мирру на нервы.
– Ты читал свой контракт?
– Ну конечно! В этом-то все и дело, дружище! В нем сказано, что я обязан служить в Легионе в обмен на воспоминания, но если память вернется ко мне, контракт автоматически аннулируется!
Райан ткнул локтем смуглого Фарра:
– Спроси старину Каппи, это он придумал!
– Придержи язык!
– цыкнул на него Фарр.
– Ты что, хочешь поведать об этом всему миру?
Райан подмигнул сначала одним глазом, потом другим.
– Все равно, чудесные будут каникулы!
Он с победоносным видом огляделся вокруг, чем только усилил раздражение Мирра. Несколько новобранцев, прислушивавшихся к разговору, согласно кивнули.
– Что это нас согнали сюда, как овец?
– громко спросил Мирр и, отодвинув один из легких столбиков, вышел из отгороженного закутка.
– Зря ты затеял это, парень, - сказал кто-то.
– Сержант Хлип приказал нам оставаться внутри.
Мирр потопал ногами, разгоняя застоявшуюся кровь.
– Плевать мне на всех сержантов!
– Подожди, вот увидишь!
– вставил Райан.
– Больше, уродливее и страшнее его мне еще никого не доводилось видеть. Руки у него - как мои ноги, пасть такая, что наполовину открыта, даже когда закрыта, а сам он...
Райан замолк. По лицу его разлилась смертельная бледность, а взгляд сфокусировался на точке, расположенной над головой Мирра.
Мирр обернулся и обнаружил рядом воплощение ужаса, в котором, несмотря на то, что Райан не успел закончить фразу, безошибочно узнал сержанта Хлипа. Двухметрового роста сержант являл собой сооруженную из мускулов и костей пирамиду. Верхушка его черепа заострялась подобно артиллерийскому снаряду, а тело от верхней точки равномерно расширялось вниз - массивные плечи, бочкообразный торс, и равные в обхвате талии Мирра ножищи. Мощь, заключенная в этих конечностях, позволяла сержанту, несмотря на огромный вес, двигаться почти с кошачьей грацией. Казалось даже, что при каждом шаге он чуть-чуть отрывается от пола.
– Так что ты сказал, Мирр?
Голос Хлипа напоминал подземный гул, который вырывался из пасти, простиравшейся от уха до уха (что вполне отвечало описанию Райана). В какой-то ужасный момент Мирру даже показалось, что пасть опоясывает всю голову сержанта бесконечной лентой губ и зубов.
– Я... я ничего не говорил, сержант, - промямлил Мирр.
– Рад слышать это, - сержант придвинулся ближе, заслоняя Мирру белый свет своим голубым мундиром.
– А почему ты двигал мой столбик?
Родившийся в глубине души Мирра страх соединился с оставшимся от разговора с капитаном Крякингом отчаянием, и в результате столь невероятного сочетания эмоций Мирр внезапно осознал, что ему не протянуть тридцать, сорок или пятьдесят лет, что лучше умереть сразу и покончить со всей этой бессмыслицей. К счастью, средство быстрого и безболезненного самоубийства само предлагало свои услуги.
– Я его не двигал, - сказал Мирр.
– Я _п_н_у_л_ его, потому что он мне мешал. Если мне что-то мешает, я пинаю это, и все тут!
Мирр продемонстрировал свой новый подход к решению жизненных проблем, пнув злополучный столбик и уложив его на месте. Кожа на ботинках Мирра оказалась тоньше, чем он ожидал, и удар, пришедшийся в угол прямоугольного металлического столбика, отозвался резкой болью во всей ноге. Мирр даже не вздрогнул - он спокойно ждал смерти. От удивления рот сержанта раскрылся, причем процесс этот происходил в несколько стадий, больше всего напоминая крушение подвесного моста. Хлип глубоко вздохнул - исполинская машина убийства, готовящаяся произвести назначенное ей природой деяние, - потом пал на колени и, словно больного ребенка, взял на руки упавший столбик.