Стоя в тени
Шрифт:
— Привет, Марлин! Извини, я озябла, поболтаем позже. Мама, может быть, ты наконец пригласишь нас в дом?
— Да, разумеется, деточка, — сказала, покосившись на соседку, Барбара. — Милости просим! — Она горделиво вскинула голову и первой пошла к входной двери. Глядя на ее напряженную прямую спину, Коннор вспомнил, что Эрин ведет себя точно так же, когда разозлится, и сообразил, что Страшный суд у него еще впереди.
Проходя по коридору мимо гостиной, Коннор перехватил брошенный туда Эрин взгляд и по выражению ее лица понял,
Барбара включила на кухне свет и замерла, скрестив руки на груди и поджав губы. Теперь Коннору стало ясно, от кого унаследовала Эрин свои царственные манеры.
— Ну? — промолвила наконец Барбара.
У Коннора екнуло сердце, он стушевался и онемел, лихорадочно соображая, как бы ему половчее соврать. Но Эрин повергла его в нокаут, тихо произнеся:
— Мама, мы с Коннором теперь всегда будем вместе. Он мой любовник.
Лицо Барбары покрылось красными пятнами. Дико и пронзительно взвизгнув, она бросилась к Эрин, норовя выцарапать ей глаза.
Коннор успел сжать ее запястья, и руки пожилой женщины обмякли. Он сказал:
— Не надо нервничать, миссис Риггз. Все равно уже ничего не изменится. Лучше успокойтесь и смиритесь.
— Отпусти меня, негодяй! Не смей ко мне прикасаться!
— А вы не распускайте руки!
У Барбары задергалась левая щека. Он разжал пальцы, она высвободила руки и, брызжа слюной, прокричала:
— Ты приглядывался к моей девочке много лет, развратник! Выжидал подходящего случая, чтобы совратить моего ребенка! Я видела это, не отрицай! У тебя было все написано на твоей похотливой физиономии. И вот теперь, упрятав моего мужа в тюрьму, ты все-таки добился своего!
Ему не оставалось ничего, кроме как ответить честно:
— Я так или иначе добился бы своего. Скверная история, в которую попал Эд, только замедлила неизбежный ход вещей.
Глаза Барбары остекленели, красные пятна проступили на ее морщинистой шее.
— Замедлила, говоришь? Да ты разрушил мне всю жизнь! Да как ты посмел прийти сюда после всего, что натворил, иуда? Ты предал своего лучшего друга, соблазнил его дочь! Гореть тебе за это в адском огне!
— Я выполнял свою работу, мадам! — строго сказал Коннор. — Разоблачать преступников — мой долг. Эд нарушил присягу и преступил закон, за что и был наказан.
— Вон отсюда! — яростно воскликнула Барбара.
— Нет, мама! — твердо возразила Эрин. — Без меня Коннор отсюда не уйдет. А меня выгнать из дома тебе не удастся, я тебе этого не позволю.
Губы Барбары задрожали.
— Что с тобой, доченька? Почему ты так поступаешь со мной? — спросила она, чуть не плача.
Эрин порывисто заключила ее в объятия.
— Нет, мама, все не так. Это нужно мне, понимаешь? Я хочу решать все самостоятельно, и тебе придется с этим смириться. Пожалуйста, сделай мне такое одолжение. Ведь я никогда ничего у тебя не просила.
— Но ведь ты всегда была послушной девочкой! — прошептала Барбара. — И никогда мне не перечила.
— Пожалуй, чересчур послушной, — с горечью подтвердила Эрин. — Я не шалила, не капризничала, всегда ночевала дома, в общем, была паинькой. Ты помнишь, как награждала нас с сестрой за примерное поведение шоколадками и позолоченными звездочками? Так вот, я стала взрослой, мама, и сама выбрала себе приз.
— Оригинальный, однако, приз! — язвительно сказала Барбара. — Любопытно, долго ли ты забавлялся с моей дочкой, мерзавец?
Коннор задумчиво наморщил лоб, пожевал губами, взглянул на свои часы и сказал:
— Пожалуй, в течение сорока шести часов и двадцати пяти минут, мадам.
Барбара закрыла глаза и покачала головой:
— Боже правый! Эрин, деточка, почему ты не сказала мне, что возьмешь этого мужчину с собой в деловую поездку?
— Я тогда сама этого не предполагала, мама, — ответила дочь. — Коннор преподнес мне сюрприз, он приехал в аэропорт, чтобы меня охранять, и в гостинице, где мы с ним поселились, все и случилось…
— Охранять? — настороженно переспросила Барбара. — От кого же?
Коннор изумленно посмотрел на Эрин.
— Разве ты ей ничего не рассказала? Теперь понятно, почему она считает меня чудовищем!
— Что она должна была мне рассказать? — всполошилась Барбара. — Объясните мне наконец, что происходит!
— Вам лучше присесть, мадам, — сказал Коннор. — Разговор нам предстоит серьезный.
Молча выслушав рассказ Коннора о побеге Новака и Лу-каша из тюрьмы и злоключениях Синди, связавшейся с Билли Вегой, Барбара побледнела. А после двух выпитых чашек крепкого чая она стала смотреть на Коннора уже без явной ненависти в глазах.
— Синди звонила мне примерно с неделю назад, — наконец произнесла она. — Но я перед этим выпила успокоительное и плохо понимала, что она мне говорит. Однако ни о каких экзотических танцах она и словом не обмолвилась, ровно как и о том, что ее там удерживает против ее воли какой-то негодяй. Бедняжка!
— Мама, ты помнишь, как тебя навещала Тония? — спросила Эрин у Барбары.
Мать насупила брови.
— Смутно. Она работает медсестрой, не так ли? Довольно симпатичная брюнетка, имеющая странную привычку говорить очень громко? Да, она была у меня недавно.
— Она рассказала мне о телевизоре и фотографиях, мама… Барбара вздрогнула при упоминании телевизора, помолчала и с недоумением спросила:
— О каких фотографиях, доченька?
— Разве ты не помнишь?
— Нет! Историю с телевизором помню, на меня нашло какое-то безумие. А какие снимки ты имеешь в виду, я понятия не имею! — Барбара всплеснула руками.
Эрин встала и вышла из кухни. Уставившись друг на друга, Коннор и Барбара молча слушали отзвуки ее шагов.
— Моя жизнь рушится, — прошептала Барбара.