Стоящая в дверях
Шрифт:
Кстати, страх, внушенный семьей, школой и подругами, способен отравлять всю лучшую, молодую часть женской жизни, я всегда, впрочем, помнила о нем, стремилась разумно, не ущемляя своих личных интересов, этот страх преодолеть, но сейчас ловлю себя на том, что веду себя, когда дело касается моей дочери Марины, так же, как любая мамаша или старая учительница. Конечно сознавать это горько, но ведь и она поступит так же, как поступила в свое время и я сама. А может быть, у нас с Мариной какой-нибудь особый семейный замес? Торопливо-раннее созревание? Арбуз не обязательно должен быть большим, чтобы быть спелым. Но ведь и ростом, и статью нас Господь не оставил. Мне лично иногда и в молодые годы было неловко на пляже в Серебряном бору раздеться: не женщина, а грузчик, солдат без ружья. Да и Марина, хотя еще и ребенок, но крупнячок. А в большом теле и процессы жизненные все быстрее, торопливее, не дожидаются разрешения на срока в паспорте. Я не знаю, проводила ли Марина, как я, свой эксперимент на куче с каменным углем, но я ее много раз предупреждала - береги себя, перетерпи, сначала закончи школу, а потом уж и пускайся в бои местного значения. Я как мать, которая всегда надеется, что у дочки весь этот любопытный возраст закончился и все обошлось. Общество в связи с демократизацией идет молодежи навстречу,
Я не боюсь толпы, меня не пугает, что могут задавить, истоптать, выхватить сумочку. Пусть кто-нибудь попробует и выхватит. А обидеть и задавить могут и на остановке автобуса утром в "час пик", когда мужики, расталкивая всех локтями и коленями, норовят, чтобы не опоздать на работу, протолкнуться первыми. Когда ты на митинге, в толпе - свой, то и толпа своя. И всякие разговоры о запахах, о духоте не имеют под собой, как любит говорить Горбачев, почвы. В толпе тоже понимающие люди и пропустят, и подсадят, и подвинутся, чтобы ты увидела, и поменяются местами. Это в обычности ты не знаешь, как поступить и что сказать, а в толпе у всех мгновенно возникает общее правильное решение, и звучат общие правильные крики. Конечно, разные ложные интеллигенты любят рассуждать, что толпа действует и живет по законам стаи, как бездумная масса, как табун людей. Тото этот табун совершает революции и смещает правительства! В толпе есть божественная воля, а не, как считает всё, видите ли, знающий Серафим, два десятка провокаторов, которые ведут за собою в нужном направлении. А кому, спрашивается, нужно? Все тем же жидо-масонам? А какие они из себя? У них что, есть рога и копыта? Покажите.
Это только кажется, что в толпе, как ложки в столовой, все на одно лицо. Китайцы тоже кажутся одинаковыми. Вокруг меня все разные в толпе люди. С одними я сразу схожусь, у нас общий реагеж на то, что говорят в мегафон или микрофон, с другими начинаю враждовать. Мне иногда стоит посмотреть на затылок стоящего впереди человека, чтобы определить, кто он и как думает. Я кожей чувствую людей, которые мне в толпе неприятны, которые против моего настроения. Я таких просто ненавижу.
Ведь всем абсолютно ясно, как перестраивать нашу жизнь, как вводить частную собственность, рынок, как выбирать в Верховный Совет. И вот тогда всем станет наконец-то хорошо. Нет, недовольны, ищут какой-то свой полукоммунистический путь. Социализм без большевиков, да? Варенье без сахара? Чего, главное, орать в толпе, где нет разделяющих твоего мнения? Толпа, конечно, не табун, но задавить может. Я иногда думаю, что мне надо было бы с собою нa митинги шило носить или остро заточенную спицу, чтобы таких крикунов трезвить. Покричал, порезвился, а я незаметно руку через разные тела просуну и шилом крикуна в бок, шилом. А вот когда кто-нибудь так же, как я, с таким же дыханием, с таким же энтузиазмом приветствует на митинге докладчика или выступающего, это меня приводит в хорошее настроение. Я сразу ощущаю себя политически зрелой и глубокой женщиной, посвоему тоже умеющей, как наши редакционные леди-бледи, высказывать свое собственное мнение. Политика - это журналистика через горло.
Самое интересное, что и Казбека я тоже через эти самые крики на митинге отыскала. Сразу разобралась, еще не поворачивая головы, поняла, какой именно этот кричащий рядом человек идеологии - ему надоело жить в нищете. Он в толпе сзади меня стоял, а как начался разговор о собственности на землю, как начался разговор о приватизации, - разве думала я когда-нибудь, что узнаю это иностранное слово! А департизация - какое прелестное, как и царь всех иностранных слов, консенсус!
– стоило только Казбеку услышать чтонибудь душевное, против большевиков и за частнособственническое, он сразу же громко кричал: "Даешь! Ура!" - и отчаянно свистел. Тогда я его лица еще не видела, но уже чувствовала к нему влечение.
Среди многих демократов, какие ходили на митинг, чтобы поддержать своих, были и люди, которые посещали мероприятия из баловства или даже озорства. Я ведь и сама-то в первый раз пришла из любопытства. Да, в толпе легко можно было подойти к каким-нибудь высокопоставленным людям, отдать заявление, попросить о внимании или помощи. Все могло оказаться тщетным, но могло и выгореть - политические деятели искали популярности и рекламы, поэтому некоторая надежда светила. А также здесь, когда все вперемешку и вроде бы все заодно, легко возникали разнообразные знакомства. И деловые, и по лирической склонности душ - кто чего искал. Молодежь вообще часто здесь кадрилась. Родство душ способствовало и родству более значительному. Честно говоря, у меня у самой до Казбека имели место две небольшие ситуации, начавшиеся со знакомств на митингах, но это были какие-то затрепанные ребята, какие-то инженеры, и очень быстро все сошло на нет. С одним пару раз встретились у него на квартире, пока семья отдыхала на дачу. Он даже альбом с фотографиями показал: и папу, и маму, и жену, и детей. Ему вообще казалось, что мы с его женой очень похожи, вернее, что у нас есть что-то общее. Но когда я прикинула на себя ее халат, висящий в ванной, то даже не сошлись на мне полы, а ее тапочки оказались на три размера меньше. Другой кавалер был лет на семь меня помоложе и немножко попредприимчивее, чем предыдущий. Мы съездили один раз его другу на квартиру, и там было все очень удобно: и видик, и кое-что выпить для расслабления, но когда мы приехали с этим новым жоржиком на квартиру второй раз, то его друг оказался дома и вроде бы вопрос встал так, что женщина моего типа нравится им обоим, они дескать, уже не маленькие и лакомым куском могут поделиться друг с другом, и я не молоденькая, должна понимать положение. А зачем мне эта парочка с их почти медицинским, для здоровья, развратом? Я ведь не какаянибудь проститутка, чтобы за вечер, имен не спросивши, обслуживать разнообразных товарищей, да и могут нагрянуть разные болезни. Я этой ловкой парочке тоже дала отставку. И вообще, после этих случаев я сделала вывод, что, конечно, для самочувствия мне как женщине общение необходимо, но кайф и удовлетворение я испытываю, когда происходит по любви.
Если честно признаться, я на Казбека обратила внимание не когда он за моей спиной лозунги кричал, а еще раньше, в метро. Было очень тесно, и вдруг я почувствовала, кто-то возле моего бедра трется. Я глазом незаметно повела, вижу подбородок сизый, отскобленный и усы черные, но с желтизной, прокуренные. И такой весь горячий, плотный, хищный. Я таких в принципе люблю. Я вроде чуть-чуть отодвинулась, а здесь вагон немножко толкнуло, и, воспользовавшись этим толчком, он вдруг снова на меня навалился. Ну, началось, этих транспортных страдателей я, известно, знаю. Пользуются, что женщине неловко скандал в общественном месте затевать, могут не то что облапить, а еще и в руку что-нибудь вложить. Не в основном они безобидные. Попыхтят, попыхтят и отстанут. А этот оказался какой-то новый сорт. Я выхожу на "Спортивной" - митинг в защиту чего-то в Лужниках - и вдруг вижу краем глаза, что этот парень опять проталкивается вслед за мной. Вообще-то он немножко телковатый. Зачем, спрашивается, такая таинственность? Разве нельзя просто подойти к понравившейся тебе женщине и познакомиться? К чему разводить такие сложности и мальчишество? Но, видимо, у него это от какогото предкавказского происхождения: то ли мама у него с гор, а папа русский, то ли наоборот, но вот эта самая, как мы называем, восточная первоначальная вежливость у него есть. А ведь по ухваткам-то мужик ого-го! Я потом у него спросила: "Чего же ты сразу ко мне не подошел, если я тебе понравилась?" Он ответил: "Стеснялся". "Значит, так: заговорить с женщиной стыдно, а приставать и хулиганить - нет?" - "Значит, так". Но потом, правда, еще добавил: "Я честно думал, что ты женщина - так..." - "Как - так?" спрашиваю. "Ну, на один раз", - отвечает. После митинга случилось то, что в жизни я несколько раз испытала, чувствовала, а в кино и по телевизору, когда показывают про любовь, - никогда! Непередаваемое. Во время митингато он меня лапал, лапал, прижимал без конца, а уж потом, когда мы познакомились, когда я ему в глава посмотрела и он мне в глаза посмотрел и почему-то при этом улыбнулся, - вот тут нас до трясучки и потянуло.
Этого даже и словами не передашь - будто оба оказались примагниченными друг к другу, дотронуться, коснуться... Лет с двадцати у меня такого не было. Все в глазах плывет, окружающие люди, улица, день этот летний - все фоном. Но теперь-то ведь не двадцать мне лет. Что за детское нетерпение! И тут этот самый полукавказец мне говорит: "У тебя есть куда?" Я говорю: "Как тебя зовут?" - "Казбек".
– "Сейчас Казбек, я одной подруге позвоню, может быть, она нас на вечер пустит". Ищу в сумочке двушку, руки у меня трясутся, про себя думаю: "А ведь этот Казбек лет на восемь меня моложе". Два раза номер от волнения неправильно набирала, но только напрасным все оказалось У подруги гости, пируют, что-то обмывают. Рухнуло; чувствую, парень, который мне так понравился, от меня уйдет. "Некуда идти, - говорю, - не светит нам с тобой, Казбек". "Почему, говорит, некуда?" Спокойненько так и медленно цедит, а у самого сигарета в руках трясется. "Можно по улице погулять, в парк сходить, возле монастыря пройтиться, спуститься к пруду, а можно зайти в соседний подъезд, подняться на второй этаж, сесть на подоконник и покурить!" Я про себя думаю: "Какие же в этих новых панельных домах подоконники?" Но уже сдержать себя не могу, говорю: "Можно зайти и покурить". И как последняя пэтэушница, аккуратненько подталкиваемая Казбеком под поясницу, пошла в ближайший подъезд.
Это только наши дамочки в редакции считают, что семейная жизнь и отношения мужчины и женщины начинаются с какой-то, как они говорят, духовности, всяких умственных отношений. Отношения эти, конечно, имеют место, но главное и непоколебимое то, что влечет мужчину и женщину друг к другу, та духовность, которая в штанах. И если не складывается постель, то и семейная жизнь не сложится. Такая притирка дается судьбой и природой. И если зажигания между людьми нет, вряд ли захочется им вместе тянуть общий воз. И все здесь определяется моментом, как у нас с Казбеком.
Стыдно ли мне было? Мужиком Казбек оказался славным, можно было только мечтать, чтобы встречаться с таким, но бал был уже сыгран, меня больше не трясло. Бог с ним, мы ведь оба снова уходили в массу, в толпу. Эпизод. Махну я ему ручкой, подхвачу свою сумку с продуктами и пакетом, наверное, скисшего молока и - адью. Да плевать мне, что он обо мне думает! Я уже начала его ненавидеть. Тоже мне усатое чудо! И ноги коротковаты, и рубашка могла быть посвежее. Да пошел ты, кавказский красавец, в болото, знаем мы вас, только бы слизнуть свое удовольствие. Сейчас сделаю ручкой, повернусь на низких каблучках, шмыгану носом, чтобы не першила непрошеная слеза, и салют, мой красавец, мой ласковый, мой сладенький, провалиться бы тебе пропадом вместе со своими горячими жадными руками и колючим, как терка, подбородком. И в этот момент он, Казбек, говорит:
– Ты, может быть, телефон оставишь, я позвоню?
Когда он позвонил через два часа, я удивилась страшно, даже не поняла, что это тот же самый парень, а он говорит: "Людмила, ты, может быть, выйдешь из дома на полчасика?" Нет, как вам это нравится!
А в тот вечер, после путча, когда мы с Серафимом немножко поспорили о событиях, от которых вспухал телевизор, Казбек не позвонил. И ведь тоже понятно: события закончились, демократию мы отстояли, свобода, как птичка, в наших руках, но ведь кооператив-то Казбека остается, дело живет и теперь должно процветать. Самое время проталкивать дело вперед, не потерять момента и удачи. Вот поэтому, наверное, и не позвонил.