"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
11 декабря 79 года до н. э.с. Исподний мир
— Нееет, — Зимич отщипнул кусочек от каравая и запил его большим глотком вина, — дочку мясника я бросил раньше, еще до жены судебного писаря. Все случилось из-за дочки булочника!
— А, значит, была еще и жена писаря? — расхохотался хозяин. — Ну-ну!
— Тут я ничего не мог поделать: жена писаря сама повесилась мне на шею. Пока ее писарь торчал в суде, ей было совсем нечем заняться. Я не знал, как от нее избавиться! — Зимич был пьян и хохотал вместе с хозяином. За окном блестела ночь, молчаливая снежная ночь. В печи потрескивали догоравшие угли, чад лампы садился
И хозяин дома нисколько не напоминал неотесанных охотников; судя по речи, был человеком образованным, держал в сундуках книги и гнушался тяжелой работой. На вид ему было лет пятьдесят, не более, но лесная дева по имени Стёжка упорно называла его дедом.
Зимич пил и пил: за три года, что он прожил в Лесу, вина он не пробовал ни разу, только мед и пиво. Он боялся трезветь, боялся вспоминать, как и почему попал сюда, не хотел думать, что его ждет. И мурашки бежали у него по телу, когда он вспоминал, что хозяина зовут Айда Очен.
— Пойдем-ка на воздух, — хозяин поднялся из-за стола. Глаза его — веселые, с хитринкой — смотрели на Зимича ласково, едва ли не с любовью.
Зимич кивнул и встал, но закачался и схватился за плечо хозяина. Руки в чистых повязках еще болели, напоминая о бое со змеем. Если бы не ожоги на ладонях, Зимич бы думал, что бой со змеем приснился ему в кошмаре.
— Ничего, ничего, — усмехнулся хозяин, — сейчас. На морозе хмель проветрится.
Он едва не волоком вытащил Зимича на низкое крыльцо: тот запинался, путался в собственных ногах и все время терял равновесие.
Тишина зимнего леса оглушала. В деревне никогда не было такой тишины, даже глухой полночью: лаяли собаки. И если в окнах не горело ни одного огонька, все равно: за крепкими стенами из толстых бревен спали люди. Невозможно представить себе пустоту и безмолвие там, где спят люди.
Полупрозрачный налет инея на досках крыльца тонко скрипел и хрумкал под валенками, разгоняя тишину, звеневшую в ушах. Хозяин стоял к Зимичу спиной и не двигался, вглядываясь в черноту ночи, словно хотел слиться с ней. Если бы Зимич услышал волчий вой, он бы обрадовался. Но даже волки не подходили к этому уютному домику в глубине леса. Наверное, потому, что хозяина звали Айда Очен.
Тишина бухала в ушах и походила на нарастающий грохот. Зимич не чувствовал мороза, но воздух казался ему колючим, как иней под ногами.
— Эти люди предали тебя. — Голос хозяина не нарушил грохочущей тишины, наоборот, был ее продолжением. — Они хотели убить тебя за то, что ты защитил их дома, их жен и детей. Это ли не предательство? Это ли не черная неблагодарность?
Зимич хотел расплакаться пьяными слезами, жалея самого себя, но морозный воздух, легкий и колючий, застрял в горле.
— Они… не предали… Они… правы. Зачем дожидаться, когда я стану чудовищем, пожирающим их детей?
— Ты так считаешь? — Хозяин не шелохнулся. — Ты на самом деле так думаешь?
Зимич попытался разогнать хмель и тряхнул головой. Но от этого его только замутило.
— Да.
— Подумай. Подумай, что есть ты. И что есть они. Вонючие небритые охотники, чья жизнь не многим отличается от жизни животного: добывать пропитание и плодить себе подобных.
— Это неправда. Они
— В первый раз ты бежал от людей Хстова, теперь ты вынужден бежать от людей Леса. Тебе не кажется, что люди несправедливы к тебе? Подумай. Жирные булочники, мясники и их распущенные дочери, тупые судебные писари и их похотливые жены, университетские снобы, продажные судьи… Разве они могут сравниться с тобой?
Зимич хотел ответить и вдруг понял, что хозяин все это время молчал, глядя в темноту. Потому что тот оглянулся и весело подмигнул.
— Ну как, немного легче?
Зимич еще раз тряхнул головой: не слишком ли много он пьет? С тех пор как его оставило горячечное забытье, он не был трезвым ни одного дня.
— Пойдем в дом, а то ты снова простудишься. — Хозяин взял Зимича под локоть.
28 апреля 427 года от н. э.с
Сначала Йока хотел пойти в медпункт, но представил себе лицо врача, всегда скептически рассматривавшего жалобы учеников, — разумеется, большинство из них притворялись больными, чтобы сбежать с уроков. Йока считал, что может уйти с уроков и без разрешения, и доказывать что-то никому не собирался. Другое дело — семейный доктор Сватан, вечно сюсюкающий, седенький, пухлый и смешливый. Вот кто сделает все как надо!
Йока толкнул тяжелую дубовую дверь на улицу, не обращая внимания на крики привратника, и поспешил выйти вон, пока тот не попытался его остановить.
Апрельский день, по-летнему теплый, нисколько не радовал. Столетние липы в школьном парке выпустили первую зелень, на газонах двое садовников высаживали траву. Йока прошел мимо, не глядя в их сторону, зато те внимательно посмотрели ему вслед, и это было неприятно: Йока опустил пониже рукава куртки, чтобы никто не видел крови у него на руках.
Вот бы это действительно оказался перелом! Чтобы его положили в больницу и продержали там неделю-другую! Тогда все забудут о том, что он закричал и расплакался, как маленький. Да и кто не расплачется, если сломает кость?
Авто приезжало за ним к концу уроков, ждать его пришлось бы часа три. Йока пересчитал мелочь в карманах: набралось чуть больше полулота. Если возвращаться домой поездом, на трамвай явно не хватало, и ничего больше не оставалось, как отправиться на вокзал пешком.
Из парка он вышел на набережную — с воды дунул теплый ветер. Йока любил ветер, особенно сильный. Он мечтал когда-нибудь оказаться на улице в ураган, но ураганов в Славлене не случалось, чудотворы отводили стихии в стороны от Обитаемого мира. И Йока частенько подумывал, не отправиться ли туда, где люди не живут? В какие-нибудь далекие страны, где дуют настоящие ветры, где на берег падают океанские волны, не тронутые волноломами, где ливни смывают в реки вековые деревья. Или туда, где лютые морозы сковали землю вечным льдом и метель сбивает человека с ног. Или в горы, c их обвалами и лавинами. Он только слышал об этом, только читал — и всегда завидовал путешественникам. А своим кумиром с детства считал Ламиктандра [18] .
18
Ламиктандр — знаменитый путешественник, основатель Исида, государства на юго-востоке Обитаемого мира. Его именем названа столица Исида — Ламиктандрия [Большой Северский энциклопедический словарь для старших школьников].