"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Мертвая вода действовала быстро, но не мгновенно, как показалось вначале. Белый бык успел развернуться и кинуться в новую атаку, а Игорь еще плавал на грани беспамятства и боялся шевельнуться. Но страх смерти оказался сильней: тело само прокатилось по траве, и гораздо проворней, чем в предыдущий раз. Игорь встал на четвереньки и тряхнул головой: бык разворачивался для нового броска. Встать он не успел, едва нащупал стрелу в сбившемся на сторону колчане и выстрелил с колена.
Это никогда не прекратится! У колдуна хватит фантазии для создания неуязвимых миражей, бесконечной вереницей сменяющих друг друга. Игорь не понял, во что превратился белый бык, потому что слишком высоко высматривал новый морок. Тревога заставила его отступить на несколько шагов назад: невидимый
И в тот миг, когда он увидел в траве матовую чешую гигантского тела, голова змея взметнулась на несколько метров вверх и замерла в угрожающей стойке. Игорь выпустил стрелу скорей от испуга, змей легко качнулся в сторону, и она просвистела мимо. Шипение его было похоже на сдавленный губами и растянутый во времени плевок, черный раздвоенный язык ощупал воздух, и горящие глаза с вертикальными зрачками слепо уставились в пространство.
Игорь нащупал стрелу дрожащей рукой. От этого морока надо избавляться как можно скорей - это не анаконда и не питон. Это увеличенная копия гадюки, с ее треугольной головой и зигзагом на спине, с вертикальными зрачками ядовитого гада. Только ведет себя чудовище совсем не так, как положено мирной зверушке: гадюка не умеет поднимать тело так высоко, ее оборонительная стойка совсем другая. Наверное, маг невнимательно наблюдал за своей питомицей, спрятанной в аквариуме…
Игорь выдернул стрелу из-за плеча, и змей, увидевший движение, в ту же секунду нанес молниеносный удар. Нет, не зубами, - он ударил головой, как тараном, в самый центр груди. Игорь отлетел на несколько шагов назад, услышав, как в груди что-то хрустнуло, и с глухим стуком хлопнулся на землю. Ну же! Мертвая вода! Быстрее!
Тупая боль разливалась все шире, вместо того, чтобы сходить на нет, и первый судорожный вдох чуть не лишил его сознания. Змей просто не видит его, и главное - не делать резких движений. Где кончается фантазия мага и начинается физиология рептилии? Можно ли вообще предсказывать поведение этого монстра - вымысла, превращенного в реальность?
Игорь осторожно потянул к себе лук, зажатый левой рукой. Колчан лежал под ним, придавленный его неподвижной спиной, а стрела, которую он успел вытащить, потерялась в траве. Надо подниматься, медленно и осторожно… Змей повернул голову в его сторону, на секунду выбросил вперед язык и уставился на Игоря неподвижными немигающими глазами. Змеиный язык чувствует тепло! Надо стрелять с коленей, следующий удар может быть последним, а если эта тварь ядовита, то одного укуса хватит для мгновенной смерти. Игорь потихоньку потянул стрелу из колчана, змей снова пощупал воздух и вдруг вместо головы ударил Игоря тяжелым хвостом, как плетью, захлестывая его петлей. Настоящий индейский лук, выставленный вперед щитом, не выдержал удара и хрустнул пополам. Игорь покатился по траве колобком, но вывернулся из петли змеиного тела.
Теперь у него не осталось никакого оружия - избавляться от монстра придется голыми руками. Игорь сжал и разжал кулаки. Не пора ли вспомнить, кто тут нападает, а кто защищается? Змей щупал воздух и всматривался в пространство. Игорь хотел обойти его сзади, но не успел: на этот раз удар змеиной головы пришелся сбоку, в плечо, и был не так страшен, как первый, - Игорь свалился на землю ничком, разбив нос и ободрав руки. Для мертвой воды такие раны оказались пустяком - он вскочил на ноги через секунду, для того чтобы снова ткнуться носом в землю: змей был слишком близко и разил своим тупым плоским гладким носом, выбивая силы. Хорошо хоть не раскрывал рта. А может, на рот у мага не хватило воображения? Игорь перевернулся на спину, прикрываясь руками от тяжелых ударов, - змей боялся замахнуться издали, чтобы не потерять свою жертву из виду, но все равно это было похоже на удары железным молотом, а не живой плотью.
Нет. Воображения у мага хватило, и с избытком… На мгновение змей завис над лицом Игоря и широко открыл пасть. Изогнутые зубы показали себя во всей красе - Игорь
Можно было обойтись и без яда - острые зубы проломят череп, и этим все закончится. Игорь выбросил руки вперед, перехватывая тонкую шею, и стиснул ее изо всех сил. Змей взвился, изогнулся жестким коромыслом и ударил хвостом по земле, подкидывая Игоря в воздух. Не так уж и молниеносен бросок змеи - Игорь ловил их не раз и не два. И этот змей не стал исключением - разить тараном у него получалось гораздо лучше. Но Игорь в полной мере оценил ощущения Рикки-Тикки-Тави, сражавшегося с Нагом, когда змей, описав головой широкую дугу, приложил его об землю, протащил по ней, снова поднял вверх и опять бросил вниз.
Змей извивался и, отчаявшись избавиться от противника, сжавшего горло, собирался захлестнуть его своим телом, стиснуть в объятиях, сминая кости, как яичную скорлупу, но вдруг, как сквозь вату, Игорь услышал ржание Сивки. Он не видел коня, но понял, что тот пришел ему на выручку, потому что змей не сумел извернуться, движения его стали судорожными, и Игорь сжал его горло еще сильней: должен же он когда-нибудь задохнуться? Или нет? Здесь нет смерти, но что-то же есть?
– Это моя травка… - прохрипел Игорь и упал на колени перед распростертым телом мага.
Она была спрятана под мантией в сетку, и он с удовольствием разодрал тонкие нити дрожащими руками, как будто сорвал с цветка гадкую паутину.
– Моя травка… - шепнул он еще раз, надеясь этими словами закрепить свои права на нее. И в тот миг, когда ее стебель оказался у него в руках и обвился вокруг запястья, тело мага исчезло, словно провалилось сквозь землю.
Игорь со стоном опустился на траву, обеими руками прижимая к себе цветок. Его била дрожь, пальцы подергивались, как лапы собаки во сне, и никакое усилие воли не могло заставить его встать. Странное лихорадочное забытье охватило его и стиснуло в объятьях.
* * *
Carpe diem [111] .
Она уходила от него навсегда. Ее стройная фигурка в длинной белой рубахе, с развевающимися на ветру густыми черными волосами, становилась меньше и меньше. Нежные бледные босые пяточки ступали по колючей стерне, и холодные тонкие руки висели как плети. И не было смысла просить ее оглянуться: он никогда больше не увидит Ее лица. Она никогда не обернется. Бесконечное скошенное поле скукожилось, смялось, почернело, подобно листу бумаги, попавшему в костер. Он никогда не возьмет ее за руку и не приведет обратно. И смех Ее не рассыплется по полю звоном колокольчиков, и румянец не тронет ее бледных щек, и сила жизни останется дремать в полумгле, которую не озарит Ее чистое свечение.
111
10 Лови день. (чаще переводится как «лови момент».)
Он убил Ее и не смог исправить непоправимого. Он четверть века шел к Ней, а когда дошел, Она оказалась совсем не той, кого он вспоминал все эти годы. И сам он оказался совсем не тем, за кого себя принимал.
Выжженная чернота окружала его со всех сторон, могущество покинуло его, но краски не вернулись в его сердце: он потерял последнюю страсть, которая им двигала.
Черное поле лежало вокруг, выжженная земля… И обгорелый Калинов мост поникшей веткой свисал над черным руслом сгоревшей реки. Вот какой мир ему достался… Что ж, наверное, именно так выглядит самая его сущность - выжженная земля. И ветер носит над ней черный пепел мертвых трав. Если что-то и может шевельнуться в этом мире, то только по воле ветра: даже река умерла, выгорела дотла, и обнаженное ее дно покрыто сажей, и оплавленный кисельный берег застыл и потрескался, как огромная головешка. Углерод - основа жизни - сам по себе ничего не рождает. Сам по себе он всего лишь прах, к которому все возвращается.