"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Он поднялся и шагнул к мертвой реке, лишенной мертвой воды. Обгоревший берег хрустнул под ногами и ополз вниз, опуская его на черное дно. Тому, кто ничего не желает, все равно, по какую сторону Смородины стоять и смотреть на выжженную землю.
Жирная черная пыль прилипала к босым ступням, ветер ноющей поземкой скользил по пустому руслу, поднимал сажу в воздух и свивал ее нестойкими спиралями. Маленькие смерчи змеились под ногами и беспомощно опадали, стоило порыву ветра чуть ослабнуть. Там, где прежде стеной стоял высокий
Пустота и прах, из которого ничего не возродится. Бессмысленная вечность впереди, вечность среди пустоты и праха. Это обещал Будда своим последователям? Ни боль, ни радость его не потревожат, скука не коснется его души, не дотянется тоска. Пресная сытость, сонное удовлетворение. Почему же тогда на самом дне шевелится червь и точит его изнутри, надсадно и муторно? Уничтожить этого - последнего - червя, и наступит обещанный покой и благодать?
Бледный конь, сияющая, но бесплодная Oenothera libertus и счастливец Орфей со спасенной Эвридикой…
И зовется этот червь - зависть. Самая бесплодная из страстей. Если ему и осталась какая-то страсть, то самая бесплодная.
Медведь украл у него Oenothera libertus, украл, отобрал, завладел… Медведь всего две недели как узнал о ее существовании и уже решил, что имеет на нее какие-то права.
Красная мантия на черном фоне выжженной земли полыхнула неживым, непрозрачным пламенем, ветер приподнял ее широкие полы и дохнул в лицо свежестью жизни. Напиться, чтобы больше не чувствовать жажды. Как глупо устроен человек - он не может жить без желаний. Но лишь только долгожданное желание загорается у него в груди, он немедленно спешит от него избавиться.
Игорь. 2 октября, утро
В руки он ее берет
И на свет из тьмы несет,
И, беседуя приятно,
В путь пускаются обратно.
царевне и о семи богатырях
– Медвежье Ухо… Скажи мне только: ты жив?
– Я не знаю… - шепнул Игорь, приоткрывая глаза.
– У тебя что-то болит? Тебе плохо?
– Нет, я просто устал. Правда, просто устал.
– Прости меня… прости, что я не верила… Ты победил его, Игорь, ты победил, ты слышишь?
Холодная слеза упала ему на лицо.
– Чего ж ты теперь-то плачешь?… - он улыбнулся краем губ.
– От радости… - Маринка положила руку ему под голову и провела пальцами по щеке.
– Я сейчас встану… Пока никто нас не видел, надо уезжать.
Игорь сел и огляделся. Зелень травы и белизна березовых стволов на горизонте уже не радовали глаз. Это чужой мир, чужой, непонятный, пугающий… Он тряхнул головой: все это сон, или на самом деле с ним все это только что произошло? Реальность ускользала.
Перелет-трава, обвившаяся
– Я не могу больше жить, как во сне, - сказал он Маринке, - поехали отсюда.
– Ты сможешь?
– встревоженно спросила она.
Игорь пожал плечами и медленно поднялся, пошире расставляя ноги, чтобы не упасть. Сивка, щипавший травку неподалеку, поднял голову, будто понял, что его сейчас позовут.
– Да, Каурка, нам пора… - кивнул Игорь коню, когда тот подошел поближе, и долго на него взбирался, цепляясь за гриву плохо гнувшимися пальцами.
– А я?
– спросила Маринка, подняв голову.
– А теперь ты, - улыбнулся он, нагнулся и взял ее под мышки, боясь, что поднять ее не хватит сил. Самая красивая девушка на свете, на этом и на том…
– Мне досталась самая красивая невеста из всех невест, - шепнул он ей, разбирая поводья.
Маринка повернулась к нему боком и обняла за пояс.
– А мне - самый отважный и непобедимый индеец. Тебе нравится мое платье?
– Да. Но ты в этом платье нравишься мне гораздо больше, - Игорь потихоньку тронулся с места.
– Знаешь, ради этого стоило умереть… - она улыбнулась и заглянула ему в лицо, - чтобы ты увез меня отсюда, в этом чудесном платье, на этом замечательном коне.
Река горела под ними, облизывая Сивкины копыта, но Игорь не спешил.
– Почему ты дрожишь?
– Маринка положила голову ему на плечо и погладила рукой по спине.
– Это от усталости. Я очень устал. А еще так много надо сделать…
– Развязать узелок?
– Да. И… Сивка не повезет нас через провал, нам придется спускаться вниз по веревке.
– Как? Медвежье Ухо, это нечестно! Это…
– Я сделаю тебе удобное сиденье и опущу вниз, ничего не бойся…
– Я не боюсь. Я ничего не боюсь!
– Знаешь, я, наверное, тоже уже не боюсь, - он улыбнулся, - я же самый отважный индеец. И непобедимый, забыла? Жаль, что сломался мой настоящий индейский лук…
– Ты был… как настоящий герой, Медвежье Ухо. Я всю жизнь буду вспоминать, как ты бился со змеем. Тебе было очень трудно?
– Нет, совсем нет.
– Ты мне врешь!
– Да.
Он помолчал, всматриваясь вперед. Где-то там, между рекой и провалом, натянуты нити судьбы - то, ради чего он отправился в это путешествие, даже не подозревая, куда оно его заведет. Сивка, подходя к берегу, тоже поднял голову и зашагал быстрей.
– Держись-ка покрепче и сядь поудобней, - велел Игорь Маринке, - сейчас мы поедем быстрей и выше…
– Как это - «выше»?
– Маринка вцепилась в него обеими руками.
– Увидишь, - улыбнулся Игорь, - не бойся.
Он подобрал повод и толкнул Сивку вперед. Тот только этого и ждал, срываясь в галоп, и каждый его прыжок поднимал их вверх, как будто конь начал взбираться по крутой невидимой лестнице.