Стоящие свыше. Самородок
Шрифт:
И Войта крутил, конечно, потому что вчерашнего ему вполне хватило. Не хорошо крутил и недолго: голова поехала сразу – если бы не держался за ворот, упал бы раньше.
Прибавить Войте силенок Рыбе не довелось – едва он собирался этим заняться, в пекарню явились два мрачуна посолидней и родством к господину Глаголену поближе: воевода замка и его брат.
– Белоглазого велено вести к хозяину, – вкрадчиво мурлыкнул воевода Рыбе, перехватывая того за руку с занесенным квасным веслом. – И тебе который раз говорить, что ты портишь имущество господина Глаголена?
– О то ж имущество!
– У тебя, может, и чудотворов много? Можешь с хозяином поделиться? – Воевода заржал. – Эй, Белоглазый! Вставай давай. Разлегся тут…
Войта начал потихоньку подниматься – голова сильно кружилась и слабость накатывала дрожью по всему телу, в коленях особенно сильная.
– А какого рожна у него из рукава кровища капает, а? – спросил воевода у Рыбы. – Как я его в башню поведу, а? Быссстро тряпку давай!
Рыба с готовностью протянул воеводе тряпку, которой обычно прихватывали противни, – засаленную и в саже.
– А че не половую-то? – Воевода поморщился. – Рушник давай.
Теперь поморщился Рыба и проворчал, что он рушники не рожает, но отдал, никуда не делся. Брат воеводы перетянул рану на плече у Войты прямо поверх рубахи, узелок завязал по-хорошему, за уголки, – опытного вояку сразу видно, отец Войты так же перевязывал раны.
Войта никогда не бывал в помещениях замка, не говоря о покоях господина Глаголена, а повели его прямо в святая святых – в башню, где хозяин предавался мрачению и творил свои страшные оккультные опыты. Опытами Войту напугать было трудно, и если поначалу, с год еще назад, он испытывал что-то вроде любопытства, то теперь ему было без разницы, чем господин Глаголен занят в своей башне.
Воевода Войту не подгонял, даже поддержал раз-другой под локоть, когда тот спотыкался босыми ногами о высокие каменные ступеньки. Ходить босиком Войта так и не привык – с детства носил обувь, отец мог себе позволить обуть всю семью, – особенно по камням, по брусчатке дворов и, конечно, по ступенькам. Лестница шла внутри стены по кругу, крутая и узкая, освещенная бледным светом лунных камней, – Войта не сразу понял, что воевода зажигает их впереди и гасит, едва они скрываются за поворотом. Под конец Войта запыхался и совсем ослаб – из-за раны, из-за того что крови много вылилось, – а потому запнулся о порог двери, которую перед ним распахнул брат воеводы, шедший впереди. Не упал, но, в общем, ввалился на верхний ярус башни совсем не так, как собирался, а собирался он это сделать гордо и с достоинством, которого и без того не много оставалось.
Ничего особенного он не заметил: лаборатория как лаборатория, чем-то похожая на его собственную, только побогаче, – никаких младенческих тел, человеческих сердец и заспиртованных уродцев, о которых шептались в замке. Господина Глаголена он видел и раньше, правда только издали: не старый еще был человек, сохранил и прямую осанку, и горделивый разворот плеч, брюха не отрастил, разве что седые волосы основательно поредели.
Глаголен стоял перед высоким лабораторным столом, коротко взглянул на Войту и тут же снова опустил глаза на рукопись, которую читал. Воевода кашлянул раз-другой, и хозяин не глядя махнул ему рукой в знак того, что можно идти. Дверь захлопнулась у Войты за спиной, и он подумал еще, что это они погорячились: старого мрачуна можно задушить голыми руками, несмотря на усталость, рану, потерю крови… Если бы не широкий лабораторный стол…
– Магистр славленской школы экстатических практик Войта Воен по прозвищу Белоглазый… – пробормотал Глаголен и снова поднял глаза. Именно потому, что в ответ очень хотелось опустить взгляд, Войта этого не сделал. – Подойди ближе.
Войта сделал несколько шагов к столу.
– Еще ближе.
Глаголен говорил так, будто каждое слово дается ему с трудом – или ему приходится преодолевать себя, обращаясь к невольнику.
Войта подошел к столу вплотную – стол был слишком широк, дотянуться до мрачуна возможности не было.
– Это твой труд? – Глаголен через стол подтолкнул к нему рукопись.
Войта, увидев чужой почерк, хотел ответить, что ничего подобного не писал, но, прочитав несколько слов, немедленно узнал собственный опус о движении магнитных камней. Вот как… Мрачуны добрались до Славленской библиотеки? Школы экстатических практик больше нет? Или сработали шпионы?
На этот раз Глаголен смотрел на Войту пристально, не мигая и не отводя глаз. И под этим взглядом хотелось поежиться.
– Откуда вы его взяли? – Ответ на вопрос вопросом в положении Войты сам по себе был вызывающим, а он еще постарался не опустить глаза.
– Он дошел ко мне в списках. Я не смог отследить его путь от Славленской библиотеки до моего замка. Это писал ты?
Наверное, отрицать столь очевидную вещь было бы глупо – на титульной странице стояло имя Войты. Без прозвища, правда.
– Да, это писал я. – Войта чуть приподнял подбородок, вспоминая, что кроме телесных ощущений есть в мире вещи поважней.
– Я не знал, что имею в собственности столь блестящего ученого. – Мрачун сказал это вполне серьезно, без улыбки, но и без презрения. Констатировал факт. – Насколько я понимаю, этот труд не освещает и десятой доли твоих знаний в области движения магнитных камней.
Войта промолчал.
– Что ж, думаю, моя лаборатория – более подходящее для тебя место, нежели пекарня.
В глубине души шевельнулось что-то: Войта старался не вспоминать Славлену, свои опыты, лабораторию – жар, который охватывал его во время работы, азарт, которому он привык отдаваться полностью, одержимость и упрямство в достижении результата.
Впрочем, он не думал над ответом.
– Нет.
– Что «нет»? – равнодушно спросил мрачун и придвинул рукопись обратно к себе.
– Я не буду работать в вашей лаборатории.
– А, то есть крутить жернов в пекарне ты находишь более интересным занятием? – И тени улыбки не мелькнуло на лице хозяина.
Войта пожал плечами. Можно принудить человека крутить жернов, но принудить его думать и делать открытия нельзя.
– Ты, наверное, считаешь, что я собираюсь выведывать у тебя тайны чудотворов… – На этот раз Глаголен покивал с иронией, но снова без улыбки. – Я не интересуюсь тайнами чудотворов. Во-первых, я не так мало знаю об опытах с магнитными камнями, а во-вторых, если понадобится, мне сделают списки со всех трудов Славленской библиотеки.