Стоящий у двери
Шрифт:
– Мутанты не матерятся! Если сюда не заглянет, то ничего… А заглянет – ему же хуже будет, он там один.
Единственным недостатком работы в одиночку было то, что некуда пристроить светильник. Закрепленный на плече, он постоянно двигался вместе с рукой. Алексей при отсутствии слушателей ненормативно выражал свое мнение о фонаре и Привратнике в полный голос, но ничего придумать не смог. Если только притащить из комнаты шкаф или кровать… Свет снова «убежал» с винтов пробки-автомата, Алексей бросил отвертку внутрь щита и пошел искать подставку для фонаря.
Узкий шкафчик-пенал подошел идеально – размещенный на верхней полке фонарик будет светить, куда нужно. Установив тяжелый железный ящик на необходимом месте,
Задаток для неизвестного пока наемника уже спрятан в условленном месте. Обыск сталкера на выходе выглядел бы странно, хотя и такое иногда случалось, но проверять сумки у «самого» Алексея Аркадьевича охрана не решилась. Мало ли что мог взять сталкер без сопровождения, пусть даже и для небольшой прогулки? Спину никто не прикроет, со страху половину арсенала потащишь. К тому же для срезанных в третьем бункере проводов понадобятся большие сумки. И на входе никто не проверит, хоть живого кровососа с собой приноси, лишь бы не радиоактивного – все-таки дозиметром охрана пользовалась отнюдь не символически, в отличие от бронежилетов и оружия.
Нестеров хотел наказать его, посылая сюда без помощников? Наоборот! Теперь не уснуть бы тут. Впрочем, почему нет? Ведь впереди бессонная ночь, а за ней – утро, наполненное хаосом и неразберихой. Бункер будет обезглавлен. Ненадолго, конечно. Никитин займет свое место. Неудачная кандидатура. Страшно об этом даже подумать! Но остальные деловые старики быстро проведут реорганизацию правления, так что недолго Сергею Петровичу играться со своим первым местом в президиуме. Жаль только, что самого Алексея обойдут вниманием при дележе полномочий. А вдруг… Ну, если вдруг на место в Совете найдут кого-то другого? И все его старания напрасны? Нет уж, старика Нестерова стоило убивать только для того, чтобы сам Алексей вошел в Совет. Расчищать дорогу иному преемнику такой ценой он не планировал. Что будет, то и будет! Он выложился полностью, сегодняшняя ночь решит всё. А пока хотелось спать.
Алексей задумался: что было бы, окажись он двадцать лет назад вот так вот в бункере совершенно один? Со всеми ресурсами… И уже имея за плечами опыт выживания. Не тем двенадцатилетним мальчишкой, которому еще учиться и учиться, а теперешним, жестким и закаленным бойцом? Был бы рай земной! Вот только что делать с его единственной слабостью? Девчонок не хватает. Другое общество ему и не требовалось.
Тут же вспомнилась Лена. Да уж, стоило стерпеть выволочку от дядюшки! Правда, удовлетворено было всего лишь любопытство. Пожалуй, обсуждая с ней разные постели для супружеской жизни, Алексей несколько ошибся. Потому и приступал к делу у запасного выхода с мыслью, что обмануть все пять чувств потруднее, чем просто навешать лапшу красивых слов на женские ушки, а притворяться и не пришлось. Он все еще по привычке думал о Елене, как о маленькой девочке, боялся, что не сможет начать, а потом не мог остановиться, и если бы не возмущенный Ленкин вопль, неизвестно, как далеко зашло бы при неожиданно проснувшемся энтузиазме! Трудно таким образом убедить девушку в своей любви, но хоть в остальном не сфальшивил ничуть, натурально получилось, слишком даже…
Образ девочки вылетел из головы тут же. Ну, секунд через пятнадцать… Не требуется теперь и родительское благословение, не настолько он сентиментален. Привратника следовало устранить, чтобы ни о чем его уже не спрашивать. Никогда. Единственное, в чем Алексей
– До двух часов ночи придется подождать. Раньше не сунешься, обязательно кто-нибудь с работой засидится, бессонница мучает, или просто так погулять выйдут. Там комендантского часа нет, случайно?
– Нет вроде.
Денис вспомнил длинный коридор бункера, его любопытных жителей, охранников, которые сначала изображали неприступных стражей, но потом разговорились со сталкерами, когда выяснилось, что к смерти Мухина те непричастны. Под крылом Доронина было безопасно, он сделал бы всё, что в человеческих силах, только бы сохранить свой отряд. А сейчас Денис сам себе хозяин, и это положение казалось ужасно непривычным. Решать за себя было легко. И когда остался последний шаг, ну два, если считать, что Тимофей должен еще дверь вскрывать как-то… опускались руки.
Он боялся, до ужаса боялся, что Елена спросит, едва увидев: «Кто ты?» Что не узнает его, забыла, выбросила из памяти! Подумаешь, приходил тут какой-то… Ну, нравился немного. Но не настолько, чтобы помнить его долгие месяцы, чтобы умирать каждый день от того, что просыпаешься утром снова не там, где хотел. Не там, где был во сне, не с тем, с кем был… Хорошо еще, что вообще ни с кем, на других девушек просто глаза не глядели. Доронин ведь предупреждал, как мог, чтоб не наделал глупостей. А он… Снова пришел стучаться в закрытую дверь. Глупость ли это? Конечно, даже сомнений никаких нет.
Солнечные пятнышки в углу поблекли и исчезали. Сначала их стало восемь, потом семь… Но с приближением темноты только сильнее дрожали руки, не было сил сделать шаг навстречу собственным страхам. Ни одна мутантская морда не пугала так сильно. От врага можно защищаться, его можно убить. Денис всегда помнил, что противник тоже чувствует боль, он смертный, просто надо точнее прицелиться. А как можно защитить себя от равнодушия?! Оно бьет в самое сердце и ранит слишком больно.
Если Тимофей следил за временем нетерпеливо, шагал по самолету взад-вперед не в силах усидеть на месте, то Денис ощущал внутри страх. Он не рос, а наоборот, сжимался пружиной. Надежда на лучшее еще жила в нем, но страх был сильнее. Чем дальше от Елены, тем больше он надеялся? Так бы и ждал еще год, если б не Тимофей. И девушка точно позабудет его, уже не вспомнит, что сидела рядом, что обняла на прощание. А у него так и не хватило решительности сделать это. Теперь он должен исправить свою ошибку. Или совершить новую? Но неопределенность не даст ему жить, сомнения сожрут изнутри. Ожидание и бездействие – это не для него.
Напарник сорвал брезент, и в самолете немного посветлело. Потом Тимофей отогнул железную полосу от перегородки в кабину и теперь оглядывал окрестности, невидимый снаружи.
– Чисто. Через три часа можно будет выходить.
Три часа?! Еще три часа… Чтобы умереть от нетерпения или от страха, что окажется отвергнутым и забытым. Теперь и Денис не смог сидеть спокойно. Небольшой грузопассажирский самолет был достаточно вместительным для того, чтобы двое могли ходить по нему кругами, но, неустойчиво упиравшийся в дерево, он начал раскачиваться. Тимофею пришлось сесть, чтобы не привлечь ненужного внимания хищников или людей, потому что остановить погруженного в себя Дениса не смог: его просто не слышали.