Стоящий у двери
Шрифт:
– И я не верю. Но здесь его не запрешь. Рассказывать о защите бункера он не хочет. Вот на нем периметр и проверим!
Никто никого не слышал… Станислав о чем-то напряженно размышлял, Амалия Владимировна переводила взгляд с одного мужчины на другого, судя по всему решив, что видит их в последний раз. Денис был уверен, что она сейчас во многом права. Больше права, чем кто-либо еще из присутствующих. Единственная, кто понимает. Старейшина, но ее слово сейчас не имеет силы. И бесполезно взывать к разуму. Он не знал, что сказать. Зато теперь знал, почему Тимофей так хорошо
Станислав обещал помочь! Но пока он больше похож на союзника Талибана, у них одна цель: боеприпасы. Никого не интересовали люди. Они были просто досадным препятствием на пути, таким же, как оборудование вентиляционной шахты: сломать и отбросить в сторону. Амалия Владимировна ждала ответа, но Денис не чувствовал себя нейтральной стороной, как ей представлялось. Мыслями он был сейчас там, в бункере, вместе с остальными, и думал о том же: как попасть внутрь с минимальными потерями.
– Юр, а защиты там никакой. Предлагаю вот что… – Станислав перетащил один из листков чертежа поближе к себе. – Тот, кто рисовал схему, рисовал в масштабе. Дэн, какой диаметр у вентшахт, ты не помнишь? Вы одну осматривали. Которую?
Денис не очень хорошо помнил, но по расположению запасного выхода сориентировался и ткнул в одну из них:
– Вот эту. Больше полуметра, накрыто колпаком. Человек пролезет. Но там оборудование внутри…
– Она приточная или вытяжная?
– Что?
– Воздух куда тянуло? Наружу или внутрь? – Стас говорил кратко, Юрий вывел его из привычного равновесия, но даже сейчас он оставался сдержанным и деловитым.
Денис попытался вспомнить:
– Кажется, внутрь. Или вообще не работало. Потому что оттуда не дуло, это точно.
– Ну, правильно, вытяжка поуже… На схеме она в другом месте.
– А какая разница?
– А разница, Дэн, в диаметре и расположении вентиляторов и фильтров. Они установлены на входе. В вытяжной – в глубине. К тому же на притоке расположена вентиляционная камера, она большая… Вентилятор нужно будет отключить или демонтировать. – Станислав задумался ненадолго. – Вот эта подойдет. От входов далеко расположена.
– Ты думаешь, внутри ничего не заметят? – Денис представил себе бункер без притока воздуха. Ничего хорошего!
– Заметь, я не сказал взрывать… Тишина и аккуратность в нашем случае залог безопасности. Или тогда нас должно быть больше, а это нереально. Разберемся, это уже не твоя забота. После вашего с Тимофеем набега там наверняка на всех дверях посты понаставили. Сигнализацию даже могли сделать. Но вот перекрыть вообще все дырки – это труднее, могли или не планировать, или не успеть… А могли и подходы заминировать, тогда нас ждет большой сюрприз.
Юрий нахмурился. Станислав все же нашел способ снова вернуть себе руководящие позиции. Но лучше довериться тому, кто знает, что делать, чем, полагаясь только на боевую силу, проиграть битву еще до ее начала.
– Дэн проверит. У него выбора нет.
Выбора у Дениса действительно не было… Но не потому, что так сказал Юрок!
Глава 8
Совет –
Зал заседаний никогда не являлся самым веселым местом в бункере, но в последнее время атмосфера в нем царила и вовсе траурная. Будто посреди не стол стоял, а лежал покойник. Который к тому же и разлагаться уже начал. И, видно, не только у Алексея возникли подобные ассоциации – ничем иным нельзя было объяснить одинаковое брезгливо-печальное выражение на лицах присутствующих. Всех, кроме одного.
– До меня дошла информация, что в бункере плохо осуществляется уборка. – Никитин снова орал в полной тишине, матерные слова прочно входили в обиход. Но нововведение никто не поддержал, пожилые консерваторы меняться не желали. Не для того создавалась атмосфера элитарности, избранности Привратников, чтобы таким вот образом упасть в глазах окружающих. Недостойно. К тому же не следовало делать этого у всех на виду, а Сергей Петрович, никого не стесняясь, материл Совет на любом этаже и в любом месте. – Почему никто не пожаловался, почему я ничего не знаю?!
– Потому что никому в голову не придет, что такими вопросами занимается Главный Привратник, – ответил Хлопов. – Для этого есть другие люди, которые…
– Я сам буду решать, чем заниматься. А если вы, засранцы, будете мне указывать, я вам всем тут устрою райскую жизнь!
Алексею не нужно было оглядываться на остальных, чтобы представить себе вид Привратников сейчас. Он-то еще в состоянии терпеть, привычно сдерживая эмоции, но вот Совет не привык к подобному обращению. Назвать пожилых и заслуженных людей засранцами – это же нужно быть последним хамом и очень недальновидным человеком, позабывшим обо всем. В том числе и о том, что предыдущий Главный покинул пост вовсе не по своей воле…
После заседания Грицких не шумел и не возмущался, только острый взгляд из-под седых бровей стал чуть мрачнее.
– Алексей Аркадьевич, можно вас на пару слов?
– Конечно, – Алексей предвидел недовольство. – Боюсь, что слова в последнее время у нас становятся все более… разговорными, Совет перестает быть тем, чем был всегда.
– Да уж, проблема-то оказалась больше, чем можно было ожидать. Некоторым людям власть портит характер окончательно. Вы, Алексей, получив власть в свои руки, стали даже сдержаннее, затаились в некотором смысле… Что указывает на вашу осторожность. Вы не склонны к необдуманным поступкам.
После столь яркого «выступления» Никитина трудно было подумать, что речь пойдет о чем-то другом, поэтому Алексей слегка растерялся. Не ожидал внимания к своей скромной персоне. Но Грицких быстро вернулся к актуальной теме:
– Главный должен не «брать Совет за жопу», как любит говорить Сергей Петрович, а держать руку на пульсе, такова политика настоящего управленца. Самодурство никого еще до добра не доводило. Это метод абсолютной монархии, а у нас на случай подобного психического расстройства предусмотрена регламентом вполне определенная процедура. Каждый сумасшедший мнит себя нормальным… И не выздоровеет, пока не осознает болезни. Не так ли?