Стоящий у Солнца
Шрифт:
— Почему бы и не позагорать? — ухватилась она, бродя босой по мелководью. — Когда еще придется?
Несмотря на вьющихся комаров, Ольга разделась и решительно улеглась на песчаный холм у дороги: вокруг все было изрыто бульдозером — видимо, часто ремонтировали размытое полотно. Русинов походил взад-вперед, поглядывая в лесной просвет дороги, — пусто и тихо кругом...
— Что вы ждете, господин полковник? — спросила она, — когда Ольга обращалась к нему подобным образом, это означало, что у нее ироничное настроение, готовое в любой момент скатиться к сарказму.
— Может,
Она перевернулась на живот и подперла голову руками. Ее белесые волосы рассыпались по плечам и лицу.
— Куда вы так торопитесь? Посмотрите, какое чудесное солнце, какой воздух! Схлынет потоп — переедем сами! А лесовоза все равно сегодня не дождетесь. Сначала проедет ремонтная бригада. У нас всегда после дождей так.
— Когда же схлынет этот потоп?
— Может, к вечеру, а может, через неделю, — она уже начинала издеваться над его беспокойством. — Вода стечет, обратится в пар, поднимется в небо и вновь прольется дождем... Круговорот воды в природе, слыхали?
Русинов вспомнил Авегу. «Время бежит, вода бежит, человек бежит...» И вдруг как бы остановил себя, затормозил мысли, убегающие вперед дороги.
Повинуюсь року!
— Где наша не пропадала! — Он скинул рубашку. — Только давайте съедем с дороги. Чтобы на глазах не торчать.
— Вы что, глаз боитесь? — сгоняя комаров со спины, спросила Ольга. — Я давно заметила: вы ведете какую-то скрытную жизнь. Это что, характер? Или некие другие причины?
— Другие, — подтвердил Русинов. — Есть несколько способов показать окружающим, что ты умный. Первый — глубокомысленно молчать; второй — это, как я, изображать скрытную жизнь и быть болтливым. Давайте съедем все-таки?
— Ну, давайте, — неуверенно согласилась она. — Только это вряд ли поможет. У нас же как в нормальной деревне: подумаешь что-нибудь сделать — уже все знают.
Ольга подобрала свою одежду, села в кабину. Русинов запустил двигатель один цилиндр по-прежнему не работал, — свернул с дороги и заехал в лес, — нет, тут действительно ничего невозможно скрыть — на вскопанной бульдозером земле остался глубокий яркий след.
— У меня тоже такое ощущение, — сказал Русинов, продолжая прежний разговор. — Только не пойму, в чем дело. Всюду чудится, будто подглядывают.
— И подглядывают, — подтвердила Ольга, устраиваясь на песке. — Мы с папой в прошлом году поехали за черникой. А с ним ездить невозможно! Он пока весь Урал не объедет, не успокоится. То в одно место попутно заглянет, то в другое... Вот и докатились, что нас чуть не арестовали. Я ему говорила кто-то везде за нами смотрит! Не поверил... Выскочили какие-то двое с автоматами и на нас. Проверка документов! Это в лесу-то, в горах! А папа на них! Представляете, у моего папы какие-то бичи требуют документы?! На вид бандюги настоящие. Один смотрит на меня, и вижу, у него глаз разгорается... Ну, тут папа качнул свои права — они красные корочки показали. Папа им свои показал, так и разъехались.
— Это была служба безопасности, — объяснил Русинов. — КГБ.
— Нет, не КГБ, — возразила она. — Папа сказал, какая-то охрана. Геологов охраняли. Будто они искали урановые руды... Потом у
— Вот как! — изумился Русинов и сел.
— Зямщиц стал снежным человеком. — Ольга нарисовала на песке след босой ноги. — А может, ивановцем... Это которые ходят голыми по снегу и водой обливаются. Потом некоторые охотники эти следы видели. Папа сообщил, и тут же прилетел вертолет. Целый день летали: следы есть — Зямщица нет. А весной такое началось! Стал за женщинами по лесу гоняться. Они березовый сок собирали. Папа устроил засаду и поймал его.
— Поймал?!
— Почти поймал, только скрутить не смог. Он ему все руки искусал и вырвался. Зато теперь точно известно, что это Зямщиц. Только он сумасшедший, по вашему профилю... Волосами оброс, черный, страшный. Ходит, как зверь. Подкрадывается к человеку сзади и — хвать его!
Ольга схватила его за шею и повалила на песок, прижала коленом.
— Не страшно?
— Это что, сказка? — спросил он.
— Сказка — ложь, да в ней намек, — продекламировала она. — Добрым молодцам урок. Мне просто жалко вас.
— С вашим Зямщицом я найду общий язык, — сказал Русинов. — Он же по моему профилю.
— Не в этом дело... Вы упертый человек, — она побежала к машине и принесла мазь от комаров. — Намажьте мне спину. Съели!
Он бережно стряхнул песок с ее спины, растер мазь на своих ладонях и так же бережно огладил плечи, лопатки и взволновался от прикосновений. Ольга заметила это, сказала холодно:
— Не увлекайтесь, господин полковник.
Русинов вытер остатки мази о свою кожу и лег лицом вниз.
— Упертый, надо понимать, плохо?
— Не знаю, — проговорила она. — Всю жизнь вижу целеустремленных людей. Папа, мама — все... Даже в институте не везло. Конкурс бешеный, и потому четверть было одержимых. Остальные, правда, балбесы... а их меньше, но они виднее. Стала работать — тоже. Вот и сама становлюсь... Так хочется просто жить: лежать на песке, смотреть в небо, слушать, как шумит речка и поют птицы... Жалко до слез, знаю ведь, никогда не будет такой жизни.
— Почему?
— Потому что все вокруг что-то ищут, — она перевернулась на спину и стала смотреть в небо — глаза стали глубокими и голубыми. — Тихая поисковая истерия. «Тарелочники» — пришельцев, геологи — уран, папа — преступников. И снежных людей ищут, славы, денег... А я еще помню времена, когда у нас тут было тихо, как-то сказочно, таинственно, как у Бажова. И можно было просто жить...
— А дядя Коля что ищет? — спросил он.
— Не знаю что, но ищет всю жизнь.
— Почему его Варгой называют?
— Не знаю... Прозвище такое, — она приподнялась на локте. — Опять допрос? Иногда смотрю на вас и думаю — шпион. Все время что-то выпытываете, даже подглядываете. Что вы ищете? Не отдыхать же приехали, не рыбу ловить, правда?
— Правда, — признался Русинов.
— И эта Кошгара не особенно-то вам нужна...
— Нужна, но не особенно.
Ольга села и огляделась по сторонам с какой-то тоской, подступающей, как слезы. И вдруг предложила: