Страдание
Шрифт:
— Анита не похожа ни на одну женщину, которую я когда-либо встречал, — сказал Мика и поцеловал меня в щеку. Я повернулась, чтобы он мог поцеловать меня в губы, а я могла ответить ему на поцелуй.
Бэй лучезарно улыбнулась нам:
— Когда мне ждать внуков?
— Я не могу иметь детей, — сказал Мика. Он не стал объяснять, что сам пошел на стерилизацию, потому что Химера любил наблюдать, как беременные женщины-оборотни теряют детей, когда перекидываются. Без серьезной и трудоемкой помощи, ни одна женщина-оборотень
— Прости, — сказала Бэй и нежно улыбнулась сыну, а потом перевела улыбку на Натаниэля:
— Любе дети, которые появятся у тебя с Натаниэлем от Аниты, будут такими же твоими, как наши — Тая и Раша. Я все равно хочу внуков, не зависимо от того, кто будет их биологическим отцом.
Натаниэль выглядел сильно удивленным, поэтому посмотрел на Мику, который сказал:
— Я согласен с мамой.
Натаниэль улыбнулся и выглядел таким счастливым, но…
— Я не планирую беременеть, — сказала я.
— Сначала карьера, — сказала Бэй, — понимаю.
— Нет, дело не только в моей карьере. У меня просто нет материнского инстинкта.
— Ты не хочешь иметь детей?
— Не особо.
— Если б я был девушкой, то уже забеременел бы, — сказал Натаниэль. — Я более семейный и обожаю детей.
Я кинула на него неодобрительный взгляд.
Мика покачал головой и улыбнулся:
— Давайте поужинаем прежде, чем придется возвращаться в больницу и прежде, чем Анита почувствует себя окончательно неуютно.
— Хорошо, — согласилась Бэй. — Нам натаскали столько еды, что сможем прокормить небольшую армию. — Она быстро вскочила на ноги, словно у нее уже был заготовлен план. Она была готова или сменить тему, или убедиться, что вокруг меня будет столько маленьких, милых детишек, сколько возможно. Словно их крошечные тельца источали какие-то феромоны, способные запустить мои биологические часы. Я видела Фрост и Фэн, они были милые, но этого недостаточно.
Глава 20
Тремя часами позднее мы опять были в больнице, а отец Мики очнулся. Он вытащил здоровую руку из-под одеяла и, взяв ее, Мика поднес к своей груди и прижал к сердцу.
— Майк, — сказал он слабым из-за лекарств голосом. Врачи не до конца еще вывели их из его организма, чтобы он только смог поговорить со своим сыном.
— Пап, мне так жаль.
— Почему?
— Ты знаешь, что я люблю тебя, маму, Бэт, Джерри… и остальных детей.
Я посмотрела на лицо его отца. Он моргнул, и глаза его были так похожи на Микины, за исключением того, что были карими, хотя у Мики когда-то тоже были такие.
— Ты знаешь?
Мика кивнул:
— Как
Его отец улыбнулся, и улыбка эта была хорошей, полной любви и счастья, даже в таком состоянии.
— Мы и не думали, что она настолько будет на меня похожа.
Мика еще крепче прижал руку отца к себе, кивая немного чаще, чем следовало, будто не доверял своему голосу. Мы с Натаниэлем стояли в углу палаты, держась за руки. Хотя и предпочли бы подождать снаружи, но Мика захотел, чтобы мы вошли с ним. Его мать набралась храбрости и осталась ждать в холле.
— Ты не расстроился из-за своей матери, Тая и… — он тяжело сглотнул, закрыл глаза и судорожно выдохнул, — и всего остального.
— Нет, совсем нет.
— Джерри все еще злится.
— Джерри всегда злится.
Его отец улыбнулся и слегка кивнул, но по его лицу прошла судорога. Ценой этого разговора стало почти полное снятие его с анальгетиков.
— Давай позову медсестру; тебе больно.
Он снова тяжело сглотнул и судорожно выдохнул:
— От болеутоляющих я отключаюсь, а я не хочу все пропустить.
— Хорошо, — сдался Мика слегка хриплым голосом, но он не плакал. Он будет сильным ради отца, потому что в этом весь Мика. Натаниэль сильнее сжал мою руку. Я посмотрела на него и увидела, что глаза его блестят от непролитых слез. «Я не заплачу, не здесь, не сейчас, не перед Рашем Каллаханом. Я ведь могу никогда больше не увидеться с отцом Мики, не хочу при этом залиться слезами. Я не заплачу, черт все подери».
— Кто это? — спросил он, глядя на нас.
— Это Анита и Натаниэль.
Мы подошли ближе к кровати, все еще держась за руки.
— Маршал Анита Блейк, — сказал его отец.
— Да, — подтвердила я.
Эти карие глаза, так похожие на Микины, переместили взгляд на Натаниэля. Меж его глаз образовалась морщинка, словно он слишком упорно думал как бы что-то сказать.
Мика отнял одну руку от отца и протянул ее нам. Я взяла его за руку и потянула за собой Натаниэля. Мика объявил:
— Мы живем втроем уже почти три года. — Он скривил губы в легкой усмешке. — Я думал, вы с мамой не одобрите наши отношения с Натаниэлем.
Его отец засмеялся, но смех этот быстро оборвался судорогами, прошедшими по всему его телу. Как будто он боролся с тем, чтобы не скорчиться от боли.
Мика выпустил мою руку и потянулся к экстренной кнопке:
— Отец, давай я все-таки вызову медсестру.
— Нет. — Он сжал руку Мики достаточно сильно, чтобы напряглись мышцы предплечья. Он посмотрел на сына с яростью, почти гневом. — Нет, — повторил он.
— Хорошо, хорошо, — сдался Мика и снова положил руку поверх руки отца, словно желая быть к нему настолько ближе, насколько это возможно.