Страдания и Звёздный свет
Шрифт:
— Лучший вор во всей Солярии, — просто ответил он, показывая на себя, а затем снова постучал подзорной трубой по ладони. — Для чего вообще эта штука?
— Мы использовали ее, чтобы увидеть разломы на карте Эспиала и закрыть их все, — объяснила я.
Джеральдина издала такой громкий птеродактильный вопль, что я чуть не упала со своего проклятого стула; в комнате воцарилась тишина, все в тревоге уставились на нее, и она поспешно поднялась на ноги, прежде чем объясниться.
— У меня возникла идея. Что если бы мы могли использовать теневой глаз, который мы забрали с лица этого болвана, Варда?
— Как
— Возможно — и я не могу быть в этом уверена — но возможно, если один из нас вынет свой собственный глаз и поместит теневой глаз на свое лицо, мы сможем использовать его для видения теней, как это делал предыдущий владелец этого мерзкого творения, служа лжекоролю. Если так, то мы сможем видеть, что Лавиния делает с тенями, и таким образом сообщать обо всем, что узнаем, давая себе большое преимущество перед нашим врагом на каждом шагу!
— Кто, блядь, добровольно согласится на то, чтобы эта штука была засунута ему в лицо? — с отвращением спросил Калеб, отпрянув от стола.
— Я доброволец! — закричала Джеральдина, доставая из кармана бабушкину черпалку для глаз и откидывая голову назад к крыше, готовясь вырвать свой собственный глаз из лица, чтобы освободить место для теневой штуки.
— Какого хрена ты делаешь?! — прорычал Макс, бросаясь на нее, и я вскочила на ноги, пытаясь отнять у нее черпак для глаз.
— Нет Джеральдина! — кричала я. — Ни за что, блядь!
Она боролась с нами, пока мы пытались забрать черпак, взывая к готовности пожертвовать всем ради нашего дела, в то время как я настаивала, что не хочу этого, а Макс совсем потерял голову.
— Ах, оно скользкое, — вздохнул Леон сзади меня, и я обернулась, чтобы посмотреть на него, обнаружив, что теневой глаз освободился от подзорной трубы и ползет по его руке, направляясь к руке, а затем начал подниматься к лицу. — Что оно делает?
— Оно ищет твой глаз, чтобы поглотить его и поселиться в твоем черепе, — просто ответила Джеральдина, как будто это не было ужасающим, как черт.
— Ах! — Леон дико тряхнул рукой, и глаз слетел с нее, перелетел через стол и шлепнулся прямо в лицо Сета, где вцепился в его щеку и тут же начал извиваться в сторону глаза.
Сет завыл от ужаса, прыгнул вперед и врезался в Тиберия, который пытался встать, чтобы помочь ему.
Я крикнула Сету, чтобы он хватал его, даже когда эта штука оказалась над его щекой, и дикие взмахи его рук не помогли ее сбросить.
— Не шевелись! — прорычал Калеб, и Сет подчинился, за полсекунды до того, как Калеб ударил его кулаком, покрытым камнем.
Сет застонал в агонии, когда что-то точно сломалось в его лице, и упал на землю, прежде чем Калеб подбежал ближе и снова поднял его на ноги.
Я протиснулась мимо остальных, чтобы осмотреть повреждения, обратив внимание на разорванный теневой глаз на щеке Сета и поврежденную глазницу, которую Калеб разбил на всякий случай.
— Все кончилось? — взмолился Сет, и я утвердительно кивнула, взяв его за руку и исцеляя его, пока он переводил взгляд с меня на Калеба, на лице которого была смесь шока и облегчения.
— Похоже, никто не будет использовать теневой глаз, — сказала я, ни одна часть меня не расстроилась из-за этого факта.
— Тогда,
Все вышли из комнаты, когда собрание наконец закончилось, и я двинулся в сторону Калеба, желая привлечь его внимание, не зная, что именно я собираюсь сказать, но понимая, что мне определенно нужно что-то сказать.
Я мог бы начать со слов «спасибо, что спас меня от жуткого теневого глаза» — хотя неужели ему действительно пришлось бить меня по лицу гребаным каменным кулаком? Это дерьмо казалось личным.
Напряжение между нами было невыносимым, но я не знал, как это исправить. Должен ли я был просто подойти к нему и сказать: «Эй, чувак, может, нам стоит поговорить о том, как ты заставил меня кончить так сильно, что я чуть не потерял сознание прошлой ночью?»
Или: «Эй, бро, помнишь, я говорил, что мы просто лучшие друзья с привилегиями, так вот, я на самом деле так влюблен в тебя, что хочу вытатуировать твое имя на своем члене, и я знаю, что ты никогда не почувствуешь этого по отношению ко мне, но потрахушки с тобой медленно разбивают мое сердце, потому что я знаю, что никогда не смогу по-настоящему, реально обладать тобой».
Черт, мне нужна Дарси, чтобы подсказать, что сказать. Где она вообще была? На той встрече Тори была чертовски скрытной. Мои лунные предчувствия говорили мне, что что-то случилось, и я собирался выяснить, что именно. Как только я поговорю с Кэлом…
Я встал на его пути, когда он собирался уходить, но этот ублюдок обошел меня стороной, прошмыгнув мимо меня с Тори под руку. Ярость кипела в моей груди, превращая мое сердце из железа в холодную сталь. Ладно. Будь по-твоему, придурок.
Комната опустела, и я сжал пальцы, между ними закружилась воздушная буря, когда вокруг меня воцарилась тишина. Я остался один. Просто щенок на горе, которого некому прижать к себе.
Я опустился на стул, обхватив голову руками, когда мои мысли вернулись к Дариусу, и горе, которое я маскировал под гнев, выплеснулось из меня одним долгим, скорбным воем. Я прижал ладонь ко рту, заглушая звук, чтобы никто меня не услышал. Макс пришел бы, чтобы утешить меня, а я не мог сейчас смотреть в глаза ни ему, ни кому-либо еще. Я просто хотел сохранить ярость на Дариуса, потому что в ту секунду, когда я позволю маске соскользнуть, я почувствую все это. Потерю, боль, горе. Я не хотел этого. Я не был достаточно силен, чтобы пережить это. Но, несмотря на то, как сильно я пытался убежать от этого, я все равно падал в пропасть отчаяния, из которой вряд ли когда-нибудь выберусь.