Страх на побережье
Шрифт:
— Понимаете, я держу небольшую пристань на канале, ниже по течению. Маленький буксир, баржи для перевозки нефти, ну и тому подобное. Кроме того, у меня есть катер, который иногда нанимают молодые оболтусы, чтобы прокатить с ветерком своих подружек.
И еще у меня была лодка, которую я тоже давал напрокат любителям порыбачить в заливе.
Я живу там же, на пристани, и никогда не держу сторожа, так как сам всегда нахожусь где-то неподалеку. Ну и однажды вечером — числа десятого мая, кажется, — мне пришлось за чем-то поехать в Уэйнспорт; вернулся я где-то около полуночи. И эта самая лодка — двадцатисемифутовая посудина — исчезла. Просто взяла и исчезла. Я едва успел войти в дом и хотел было позвонить в береговую охрану и в полицию, как вдруг со стороны канала донесся страшный грохот. Сначала я подумал, что это взлетел на воздух нефтеперегонный завод, он примерно в десяти милях отсюда.
В течение нескольких минут все вокруг гудело словно улей. Люди звонили в береговую охрану, и командиру воздушного патруля, и просто друг другу. Здесь, в «Консуле», в тот вечер было полно народу, и все, как один, утверждали, что взрыв произошел где-то неподалеку, на канале, так как в здании тогда дрожали стекла. Люди бросились к своим машинам и стали прочесывать местность, даже толком не зная, что ищут. Лодки береговой охраны вели поиск на канале. И незадолго до рассвета удалось обнаружить…
— Вы не могли бы опустить некоторые подробности, Хатч? Я имею в виду, в следующей части, — тихо попросила Патрисия, ее лицо стало белым как мел.
— Конечно. — Гриффин ободряюще похлопал ее по руке, но, когда повернулся к Рено, в его глазах пылало злорадство:
— Во всяком случае, сейчас вы поймете, почему так и не смогли точно узнать, сколько человек было в лодке.
Взрыв произошел у берега, там, над самой водой, росли деревья. Их вырвало из земли с корнем, так что там осталась огромная яма, а щепки от этих деревьев потом находили в окрестных полях. От лодки осталась единственная деталь, которую можно было узнать, — мотор. Он лежал на дне канала.
— Но что вызвало взрыв? — спросил Рено.
Гриффин откинулся на спинку стула и, улыбаясь, покачал головой.
— Вот и попробуйте догадаться. У полиции сейчас на этот счет не больше идей, чем в тот день, когда это случилось.
— Ну а люди? — настаивал Рено. — Никто так и не узнал, что им было нужно?
— Нет. И более того, до сих пор неизвестно, кто это был. Полиция почти уверена, что их было двое, но сообщений о пропавших без вести не поступало.
На секунду Рено подумал было о Роберте Консуле, но тут же отбросил эту мысль. Это случилось в мае, а тот появился здесь не раньше двадцатого июля.
— Но должны же были быть какие-то версии, — недоумевал он. — Что, и не возникло даже никаких предположений?
— Ну, конечно были предположения, — просто ответил Гриффин. — Появилась тьма идей.
Первая — там оказалась плавающая мина. Вы помните, в начале войны в залив пробирались немецкие подводные лодки, охотившиеся за танкерами. И многие теперь считают, что они оставили какое-то количество мин, и одна такая вот мина будто проплыла пятнадцать миль вверх по течению канала. Полагаю, в качестве теории это слабовато.
Неразорвавшаяся торпеда — примерно из того же ряда идей. Во всяком случае, думаю, они просто тонут. И кроме того, когда эксперты по взрывам изучили все обломки после взрыва, они разнесли подобные теории в пух и прах. Они доказали, что взрыв произошел внутри лодки, поговаривали что-то насчет давления и направления, в котором разлетелись те куски обшивки, которые удалось найти.
Гриффин отхлебнул из своего стакана и ухмыльнулся.
— А еще кое-кто предполагал, что я сам устроил этот взрыв, чтобы получить страховку.
Конечно, это могло показаться немного расточительным с моей стороны — взорвать и людей в придачу, причем просто так, за бесплатно, ведь их-то я не застраховал. Но в погоне за теориями на такую ерунду не стоит и внимания обращать.
Позже те, кто расследовал, вспомнили о существовании Макса Истера. Он когда-то работал со взрывчаткой и, как известно, стал большим специалистом по этой части. В этом предположении было намного больше смысла, чем в большинстве предыдущих, потому что несколько лет назад на нефтеперегонном заводе были беспорядки и Истера тогда уволили. Он просто прирожденный бунтарь. Так или иначе, кому-то пришла в голову мысль, что, вполне возможно, Истер ввязался в несанкционированную забастовку и что он и еще какие-то горячие головы пытались установить на канале мину для танкера, принадлежащего заводу: он как раз должен был проходить канал. Единственным слабым местом этой теории было, конечно, то, что Истера не оказалось в лодке. А если бы он затеял такое дело, то сам бы и осуществлял его.
Так что, как видите, с теориями у нас все в порядке. Мы можем выдвинуть не меньше версий, чем другие. Однако единственная проблема заключается в том, что никто до сих пор так и не узнал, отчего взорвалась лодка.
Гриффин замолчал, и какое-то время никто из них не произнес ни слова. «Вот и еще один необъяснимый, совершенно нелепый случай, — подумал Рено. — Их что, здесь специально выращивают?» Он посмотрел на Патрисию Лазатер.
Девушка как-то странно притихла, полностью погрузившись в свои мысли, и машинально чертила ложкой по скатерти бессмысленные узоры.
— А те люди, — произнесла она наконец. — Я никак не могу понять, почему их никто не хватился. Там, вблизи взрыва, не было машины или чего-то такого?
— Нет, — покачал головой Гриффин. — Ничего. Была пропавшая лодка, и все. — Он неожиданно прервал самого себя, посмотрел на часы и присвистнул:
— Ребята, мне пора бежать. Осталось двадцать минут до назначенного времени, волшебная лодка, как известно, не опаздывает.
После его ухода разговор как-то сразу сник.
В нем появились длинные паузы. Рено чувствовал, что девушка с головой ушла в какие-то свои, не слишком радостные мысли, отделаться от которых она была не в силах. Ему и самому никак не удавалось выбросить из головы рассказ Гриффина. Что-то в этой истории насторожило его. Но как все это могло быть связано с той цепью загадок, которая опутала его самого?
Консул приехал сюда не раньше середины июля.
Хотя нет, это не совсем так. Не побывал ли он в этих краях именно в мае, когда возвращался на корабле? Миссис Конвей сказала, что поженились они в мае.
Взрывы, продолжал размышлять Рено, это слово прочно засело у него в голове. Консул очень любил устраивать взрывы.
Они вместе с Патрисией возвращались в кемпинг, шагая сквозь теплую бархатную ночь. Около ее домика они на секунду остановились, и он с раздражением понял, что ему не очень хочется расставаться с девушкой. Черт возьми, подумал он, да пусть себе идет… Но в этот момент она сказала тихонько: