Страх падения
Шрифт:
«Кам, прекрати истерику. Дыши. Ты сделаешь это. Все остальное, вся фигня, через которую ты прошла... все было ради этого момента. Этой минуты. Докажи, что ты сильная. Что ты боец. Что можешь быть бесстрашной. Потому что, если кто-то и стоит риска падения, то это он».
Голос Анжелы позвал меня на выход. И я шагнула на дрожащих ногах из безопасного закулисья. Заслонила ладонью глаза, чтобы приспособиться к яркому свету ламп дневного света и пошла вперед. К счастью, публика в зале все еще была слишком поглощена своими напитками, едой и разговорами, что не заметила моего
Но леди Удача оказалась сукой в узких туфельках на шпильке, которая исполняла танец в стиле Электро Буги на моей едва забрезжившей надежде. Единственное, за что я была благодарна Богу, что он был повернут ко мне спиной. Но даже среди толпы переполненного бара я безошибочно отыскала мужчину с густо расписанными чернилами руками и уложенными в неряшливом стиле песочно-каштановыми волосами. Каждое мое нервное окончание потряхивало от напряжения, а потом меня захлестнули воспоминания. Мой желудок скрутило в такой узел, что даже сам Папай не смог бы его развязать. Мое тело почувствовало его и узнало. Оно, без сомнений, соскучилось.
Блейн был глубоко погружен в разговор со своим двоюродным братом, Си Джеем. Толпа вокруг в основном состояла из скудно одетых девушек, соперничающих за его внимание, но братья, казалось, совершенно не обращали на них внимание. Одна цыпочка была чертовски близка от попытки заставить Блейна продегустировать ее сиськи.
Возможно, мой приход был ошибкой. Блейн не хотел, чтобы я здесь присутствовала, он так и сказал Анжеле. Он уезжал. Почему же он переезжал в другую часть света, если он еще что-то ко мне чувствовал?
Когда я подошла к микрофону со своей гитарой, шум в помещении немного утих, но Блейн по-прежнему не поворачивался. Я обернулась к Анжеле. Она мне ободряюще улыбнулась и кивнула. Я расправила плечи. Я была здесь. Прийти сюда было только половиной сражения, и будь я проклята, если теперь поверну назад.
Без единого слова, и даже не представившись, я начала играть. В начале струны под моими пальцами ощущались чужими. Почти как любовник, которого ты уже сто лет не целовала. Но вскоре навыки взяли свое, наполняя меня ощущениями комфорта и спокойствия. Анжела была права: пение — это то, чему я принадлежала. Ничто не сделает меня более бесстрашной... и более похожей на саму себя. Ничто не сможет меня обидеть на сцене. Сломленная девушка наконец-то была восстановлена и свободна.
Направив свой взгляд на Блейна, я громко запела первые строки и сразу увидела, как напряглось его тело. Он узнал мой голос. Он меня слышал. Но мне было необходимо, чтобы он действительно услышал меня. Вслушался в слова, которые я сочинила только для него несколько месяцев назад. Слова, которые я слишком боялась ему сказать. До сих пор.
Когда мы встретились, лежала я в осколках
Своей души… Как брошенный бокал.
Была напугана, что можешь ты увидеть
За маской той страстей моих накал.
Он медленно развернулся и его потрясенный взгляд отыскал мои глаза. В тот момент, когда наши взоры встретились, я поняла, что моя судьба была предрешена.
Я падала в вечность.
Я больше никогда не смогу уйти от любви. И от него. От этого безумно красивого мужчины, которого безнадежно любила. Мой страх превратился в возбуждение. А беспокойство переросло в полнейший восторг.
Я посылала ему каждое слово, как будто вокруг нас больше никого не существовало. В моем мире никого и не было. Он был для меня всем. Он был единственным, что могло меня спасти. И он уже это сделал.
Меня пугает жутко
Любовь и боль утраты
Невольно я стремилась
Преодолеть преграды.
Весь бар погрузился в безмолвие, а мы с Анжелой продолжали играть. Наши голоса звучали в идеальной гармонии. Мы слились в унисоне, будто превратившись в единый устойчивый голос. Нас окружала музыка, управляя нашими пальцами и связками. Остальные девушки из «Анжел Даст» подхватили мотив на своих инструментах и начали импровизировать.
Сейчас я существовала в том идеальном месте, где все сошлось. Изображение больше не было размытым, я видела все, лицезрела Блейна так ясно как днем. Я больше не играла на гитаре, я стала ею. Больше не пела, я и была песней.
Но вот, теперь ты видишь,
Что натворить смогла я.
Мне безнадежно плохо
Хочу, чтоб боль пропала.
Пыталась раз за разом
Тебя я оттолкнуть
Теперь-то знаю точно —
То был неверный путь.
Он сидел словно каменное изваяние и не сводил с меня своего пристального взгляда. Какая-то очередная обесцвеченная блондинка попыталась перехватить его внимание, но он оставался неподвижным. Непоколебимым. Таким же, каким был всегда. Блейн был константой. Моей неизменной. Он стал для меня необходим так же, как Дом и Анжела. Он стал моей семьей.
Когда мы подошли к заключительной части, я позволила своим глазам закрыться и просто... растворилась в ощущениях. Я дала эмоциям, скрытым в этой песне, затопить себя. Позволила правдивости этих строк освободить меня от страхов и беспокойства.
Я делала это не только ради Блейна. Нет, это было Освобождение Ками Дюваль. Одной сломленной девушки, которая смогла собрать себя воедино. Напуганного ребенка, который выжил, даже не стремясь к этому. Я поцеловала эту девочку на прощание. Я позволила уйти страху, который долгие годы был моим лучшим другом. У меня больше не было в нем нужды. Теперь у меня была любовь.
Я не боюсь ни монстров,
Ни призраков безликих.
Не быть с тобою больше —
Вот, что пугает дико.
Песня закончилась, и я открыла свои глаза. Блейн был прямо передо мной, стоя на краю сцены. Его щеки блестели от слез, а глубокие карие глаза покраснели. Его присутствие послало волну храбрости по моим венам. Я сняла гитару и передала ее Анжеле, а затем вслед за ним спрыгнула со сцены. Я почти не слышала хриплые возгласы и аплодисменты толпы. Сейчас мне нужно было услышать его голос, говорящий мне, что еще не слишком поздно. Что я не потеряла его.