Страхи мудреца. Книга 2

Ротфусс Патрик

На следующий день мы с Темпи переносили лагерь, а Дедан с Геспе отправились обратно в Кроссон за припасами. Мартен осмотрел уединенную ровную площадку недалеко от воды. Потом мы собрали и перенесли вещи, вырыли отхожую яму, организовали костер и обустроились на новом месте.

Темпи был не прочь поболтать за работой, но я нервничал. Прежде я задел его своим вопросом про летани, так что теперь знал, что этой темы следует избегать. Но если его так вывел из себя простейший вопрос о песнях, как угадать, что еще его

может задеть?

Кроме того, его лицо, лишенное выражения, и нежелание смотреть в глаза представляли для меня серьезную проблему. Как можно вести умные разговоры с человеком, когда не знаешь, как он реагирует? Все равно что бродить по незнакомому дому с завязанными глазами!

Так что я избрал самый безопасный путь и, пока мы работали, просто спрашивал его о новых словах. В основном о предметах — руки у обоих были заняты, и нам было не до пантомим.

А главное, пока я расширял свой адемский словарный запас, Темпи тем временем получал возможность упражняться в атуранском. Я обнаружил, что чем больше ошибок я делаю, говоря на его языке, тем увереннее он чувствует себя в своих попытках объясняться.

Конечно, я стал делать много ошибок. Иногда я бывал настолько туп, что Темпи приходилось объяснять мне одно и то же по нескольку раз, разными способами. И все это, естественно, по-атурански.

Разбивать лагерь мы закончили около полудня. Мартен ушел на охоту, а Темпи потянулся и принялся исполнять свой медленный танец. Он станцевал его два раза кряду, и я начал подозревать, что ему и самому несколько прискучило. К тому времени, как он закончил, его тело блестело от пота. Темпи сказал мне, что пойдет купаться.

Оставшись в лагере один, я расплавил купленные у лудильщика свечи и изготовил две маленькие куколки. Мне хотелось сделать это уже несколько дней, но изготовление восковой куклы даже в Университете считалось занятием сомнительным. А уж тут, в Винтасе… довольно будет сказать, что я счел за лучшее это не афишировать.

Получилось не особенно изящно. Свечное сало далеко не так удобно лепить, как симпатический воск. Однако даже самая грубая кукла может стать страшным оружием. И со временем, как в моей дорожной сумке окажется пара таких кукол, я буду куда лучше готов ко всяким неожиданностям.

Я стирал с пальцев остатки свечного сала, когда Темпи вернулся после купания, голенький, в чем мать родила. Годы актерской выучки помогли мне сохранить невозмутимое выражение лица, но я еле сдержался.

Темпи развесил мокрую одежду на ближайшем суку и подошел ко мне, нимало не смущаясь и не стыдясь.

Он протянул мне правую руку, большой и указательный палец которой были собраны в щепоть.

— Что это?

Он чуть раздвинул пальцы, чтобы мне было виднее.

Я пригляделся, радуясь, что мне есть на что отвлечься.

— Это клещ.

Оказавшись так близко, я невольно снова обратил

внимание на его шрамы: еле заметные линии, исчертившие руки и грудь. После обучения в медике я научился определять происхождение шрамов и видел, что шрамы Темпи не имеют ничего общего с широкими розовыми полосами, какие остаются после глубокой раны, рассекшей все слои кожи, подкожного жира и мышцы под кожей. Эти раны были поверхностными. Но их было множество. Я невольно спросил себя, сколько же лет он служит в наемниках, что шрамы у него такие старые. Он выглядел немногим старше двадцати.

Темпи разглядывал тварь, зажатую между пальцами, не замечая, что я разглядываю него.

— Оно кусает. Меня кусает. Кусает — и остается!

Его лицо оставалось бесстрастным, как всегда, но в тоне слышался легкий оттенок отвращения. И левая рука подергивалась.

— А что, в Адемре клещей нет?

— Нет.

Он попытался растереть клеща между пальцами.

— Не давить!

Я жестами показал ему, как раздавить клеща между ногтями, что Темпи и проделал с некоторым злорадством. Он выбросил клеща и побрел к своему спальнику. Не давая себе труда одеться, он принялся вытаскивать и перетрясать всю свою одежду.

Я старался не смотреть на него, в глубине души подозревая, что именно сейчас вернутся из Кроссона Дедан и Геспе.

По счастью, они не вернулись. Минут через пятнадцать Темпи достал сухие штаны и натянул их, предварительно тщательно осмотрев.

Не надевая рубашки, он подошел ко мне.

— Ненавижу клещ! — объявил он.

Говоря это, Темпи сделал левой рукой резкий жест, как будто отряхивал крошки с подола рубахи у бедра. Если не считать того, что рубахи на нем не было и отряхивать было нечего. Более того, я осознал, что он уже делал этот жест раньше.

На самом деле теперь, когда я об этом задумался, то понял, что за последние несколько дней минимум раз шесть замечал этот жест, хотя он никогда не проделывал его столь энергично.

Меня внезапно осенило.

— Темпи! А что это значит?

Я изобразил тот же жест.

Он кивнул.

— Вот это!

Он скорчил мину, изображающую преувеличенное отвращение.

У меня голова пошла кругом, когда я вспомнил последние несколько дней и подумал о том, что Темпи непрерывно подергивался во время разговора. С ума сойти!

— Темпи, — спросил я, — а что, все вот это, — я указал на свое лицо и улыбнулся, потом нахмурился, потом закатил глаза, — это все по-адемски показывают руками?

Он кивнул и одновременно с этим сделал незнакомый жест.

— Вот это! — я указал на его руку. — Это что значит?

Он замялся, потом улыбнулся натянутой, неуклюжей улыбкой.

Я повторил жест: слегка растопырил пальцы и прижал большой палец изнутри к среднему.

— Нет, — сказал он. — Другая рука. Левая.