Страхи Стихии в Чертовой Чаще
Шрифт:
— Мам? — спросила девушка, остановившись рядом. — Мам, с тобой всё в по?..
— Дочка, беги за книгой. Быстро!
Побледневшая Анна Уильям ринулась к кладовке. Стихия от волнения вцепилась пальцами в передник. Она так и стояла, пока Анна Уильям не вернулась, неся в руках толстую кожаную сумку, всю покрытую мукой из тайника, в котором она хранилась.
Стихия поставила сумку на высокий кухонный стол и вытащила из неё кипу бумаги. Почти на каждом листе были изображения лиц. Пока Стихия копошилась, Анна Уильям сквозь дверной глазок осматривала зал. На несколько
— Тот с длинной шеей, да? — нарушила молчание Анна Уильям. — Его лицо, кажется, было на одном плакате.
— Это жалкий конокрадишка, Причитающий Винбер. Не стоит и двух мер серебра.
— Кто тогда? Тот в углу, со шляпой?
Стихия помотала головой. На дне кипы она отыскала несколько скрепленных листов и теперь внимательно рассматривала лица. «Господи Поднебесный! — взмолилась она про себя. — Может, я и не хочу вовсе, чтобы это оказались они?». Как бы то ни было, её руки перестали дрожать.
Подбежала Анна Уильям и заглянула ей через плечо. В свои четырнадцать эта девочка ростом была уже выше матери. Такое ли это несчастье, когда ребенок выше тебя? И хотя дочь постоянно сетовала на свою неуклюжесть и худощавость, в её стройных формах угадывалась будущая красота. Она пошла в отца.
— О, Поднебесный… — вырвалось у Анны Уильям. Её рука взметнулась ко рту. — Хочешь сказать, это …
— Разделяющий Честертон, — докончила Стихия. Этот подбородок и этот взгляд не спутаешь ни с чьими. — Явился прямиком к нам, а с ним ещё четверо.
Награды, обещанной за этих пятерых, хватит на год, может на два.
Стихия перевела взгляд на надпись под рисунками, отпечатанную чётким жирным шрифтом: « Особо опасен. Разыскивается за совершенные насилия, грабежи, резню». И, конечно, большими буквами ниже — « А также заказные убийства».
Стихия всегда хотела знать, намеревалась ли банда Честертона убить губернатора самого могущественного города на этом континенте, или же это произошло случайно. Быть может, простой грабёж пошел не по плану? В любом случае, Честертон понимал, что он совершил. Прежде он был, если можно так выразиться, рядовым бандитом с большой дороги, но после этого случая он стал могущественнее и гораздо опаснее. Он знал, что ему не ждать пощады, будь он пойман. В Ластпорте из него сделали антихриста, изувера и психопата.
Пути назад для Честертона не было, да он его и не искал.
«Господи», — повторяла про себя Стихия, просматривая список преступлений Честертона, продолжавшийся на следующей странице.
Анна Уильям стояла за её спиной и читала шёпотом.
— Он здесь? — спросила она. — Но где же?
— Торговцы, — ответила Стихия.
— Что?! — Анна Уильям вновь ринулась к глазку. Не только дверь, но и всё деревянное убранство кухни было выскоблено добела. Опять Себруки занялась чисткой. — Не вижу.
— Присмотрись, — ответила Стихия. Она тоже не сразу узнала его, хотя ночи напролет изучала и запоминала все эти лица на плакатах.
Спустя мгновение поражённая Анна Уильям ахнула и от изумления взметнула ко рту ладонь:
— Как глупо так подставляться. Его ведь запросто можно раскрыть, даже в этом маскараде…
— Всем запомнится лишь очередная кучка недоумков торгашей из бастиона, которые решили, что Чаща им по зубам. Хитро придумано. Через пару дней, когда они исчезнут с дорог, все решат, что их забрали Страхи, если о них вообще кто-то вспомнит. А кроме того, это даёт Честертону возможность перемещаться быстро и в открытую. Он может без опаски заходить в пристанища и выведывать, что ему нужно.
Может быть, именно так ему удавалось подыскивать новые жертвы для нападений? «А раньше они бывали здесь?» — от этой мысли у Стихии всё внутри похолодело. Она часто кормила преступников, среди которых были и постоянные посетители. В Чаще пожалуй каждый являлся преступником, хотя бы из-за такой мелочи, как неуплата бастионских налогов. Честертон и его дружки были нарушителями иного сорта. Стихия не нужно было видеть полный список их преступлений — она и без того прекрасно понимала, на что они способны.
— Где Себруки? — спросила она.
Анна Уильям вздрогнула, будто приходя в себя.
— Кормит свиней. Сумрак! Ты же не думаешь, что они её узнают?
— Нет, я боюсь, как бы она их не узнала.
Себруки было всего восемь лет, но её небывалая наблюдательность нередко вызывала беспокойства.
Стихия захлопнула альбом с преступниками. Пальцы её рук покоилась на обложке.
— Мы собираемся перебить их всех? — спросила Анна Уильям.
— Да.
— Сколько за них заплатят?
— Иногда, дочка, дело не в цене, — Стихия услышала лживые нотки в собственном голосе, едва различимые. Времена были очень нелёгкие. Серебро дорожало и в Форт-Хилле и в Ластпорте. Да, иногда дело было не в цене. Но только не сейчас.
— Пойду за ядом, — сказав это, Анна Уильям отошла от двери и направилась в другой конец кухни.
— Что-нибудь помягче, детка, — предупредила Стихия. — С этими шутки плохи. Чуть что, они сразу насторожатся.
— Я же не дура, мама, — холодно ответила Анна Уильям. — Возьму болотку, она в пиве не заметна.
— Насыпь половину. Не хочу, чтобы они отключились прямо за столом.
— Не утруждай себя так сильно, дитя.
Анна кивнула и зашла в старый чулан. Закрыв за собой дверь, она принялась поднимать половицы, под которыми хранились разные отравы. От болотки у этих ребят затуманятся и закружатся головы, но это их не убьет.
Стихия не решилась использовать смертельный яд. Если пристанище ещё хоть раз окажется под подозрением, её ждёт незавидная участь, а может даже смерть. Для путников она всегда должна оставаться пусть своенравной, но честной хозяйкой, которая не задаёт лишних вопросов. Даже самые отчаянные разбойники находились у неё в безопасности. Каждую ночь перед сном сердце Стихии разрывалось от страха быть разоблачённой. Вдруг кто-то углядит неладное в том, сколь много преступников становились жертвами Белого Лиса вскоре после остановки в пристанище?