Страна мечты

Райс Луанн

— Ты был ей так нужен… Почему за все это время ты ни разу не приехал с ней повидаться?

— Я не мог. — Лицо у него снова стало непроницаемым. Дейзи видела, как тяжело ему дались годы одиночества.

— Ты должен мне объяснить.

Он схватил ее за локти.

— Я остался здесь, — как будто через силу произнес он, — чтобы убить того, кто лишил нас сына.

— Убить?

— Да, убить. Разорвать на куски.

— Но мы же не знаем…

— Я знаю.

— Откуда? У полиции не было оснований кого-то подозревать. Ни единой улики. Он просто исчез.

Скорее всего, погиб.

— Но тела так и не нашли! — закричал Джеймс. — Мы даже не могли его похоронить! — У него был почти безумный взгляд. Он отпустил ее руки и уронил голову.

И снова они стояли, молча глядя на столб воды, а потом Дейзи позволила ему обнять ее, уткнулась лицом в его рубашку. Когда она снова посмотрела на него, в его глазах блестели слезы.

— Прости меня, Дейзи, — хрипло сказал он. — У тебя должно было быть двое детей. Но я ничего не мог сделать.

— Я никогда тебя не винила. — Дейзи тоже заплакала.

— Но их нет!

Переживать горе надо уметь, но Дейзи и Джеймса никто этому не научил. Стоя над водопадом, родители Сейдж и Джейка впервые плакали вместе — о том, что потеряли, о том, чего их лишили: возможности быть семьей.

Пол Марч отыскал Джеймса в конюшне. Он принес счета и чеки на подпись. Джеймс только что поставил лошадей в стойла и теперь наливал им воды.

— Хорошо покатались?

Джеймс в ответ лишь кивнул.

— Что я должен подписать?

Пол протянул ему документы. Так у них было заведено — Пол находил Джеймса на пастбище, в конюшне, в загоне и заставлял заниматься делами. Пол был хорошим помощником, а Джеймс терпеть не мог возиться с бумагами, и оба ненавидели делать это как положено — за столом в кабинете. Джеймс подписал, что требовалось, но Пол не уходил.

— Что еще?

— Я хотел… — начал Пол. Он смотрел на Джеймса, прищурив глаза, словно пытался прочесть его мысли. Наверное, хочет по-дружески подбодрить или дать совет.

— Давай не сегодня, — сказал Джеймс.

Дэвид и Сейдж уехали со стоянки дальнобойщиков, когда уже стемнело. Старая машина подпрыгивала на каждой колдобине, которых на грунтовой дороге было множество. Сейдж при свете фонарика пыталась разобраться в карте. Одно место Дэвид отметил крестиком, и чем ближе к нему они подъезжали, тем больше он злился и нервничал.

Ни слова не говоря, он остановил машину, вышел и открыл багажник. Сейдж обернулась посмотреть, что он там делает, но только услышала, как он расстегнул молнию на сумке, и увидела свет от фонарика. Вскоре он снова сел за руль, даже не взглянув на нее.

— Если ты не желаешь со мной разговаривать, я не буду тебе помогать, — заявила она. — Что у тебя за дело?

Она посветила ему в лицо и ахнула: Дэвид нарисовал на щеках семь черных точек, на лбу и подбородке — круги с точками посередине, а на шее — четыре тонкие линии. Все это выглядело как индейская татуировка.

— Зачем ты это сделал?

— Это традиция. Так положено. — У него был чужой, незнакомый голос. Сейдж стало не по себе.

— Положено? —

переспросила она шепотом.

— Ты знаешь про посланников из иных миров?

Она кивнула. Мама часто говорила о таких вещах. Делая украшения из кости, она призывала духи умерших.

— Точки, — показал он на щеки, — означают спасенных. Сколько раз я сумел спасти. Одна из них — ты.

Сейдж робко дотронулась до лица Дэвида. Все это было более чем странно, но она почему-то не испугалась. Про остальные шесть точек она догадалась без объяснений.

— Мы едем в собачий питомник?

— Да.

— А меня ты с собой возьмешь?

Он не ответил.

Котята, свернувшись клубочками, дремали у Сейдж на коленях. Собаки тихо лежали на заднем сиденье.

Через полчаса впереди показались огни. Дэвид остановился, выключил фары и достал из-под сиденья ножовку.

— Можешь пойти со мной. Только тогда тебе тоже надо кое-что нарисовать.

— Что?

— Сову.

Дэвид вынул из бардачка кожаный пенал с разноцветными фломастерами. Послюнявив коричневый, начал рисовать. Кончик фломастера щекотал Сейдж руку.

— А почему сову?

— Она видит.

Сова получилась идеальная: маленькая и свирепая, точь-в-точь такая, как на запястье у самого Дэвида.

Сейдж вздохнула. У нее возникло желание прочесть молитву или произнести какое-нибудь заклинание. Она пыталась вспомнить индейское слово, которому научила ее мать, имя, означающее «храбрость». Но оно никак не приходило на память, было неуловимо, как подхваченное ветром перышко, и Сейдж ограничилась тем, что скрестила пальцы.

Возле дороги стоял щит: охотничья собака, у ног которой лежит мертвый фазан. Надпись гласила: «Чистокровные английские сеттеры». Сейдж разглядела старый дом, грузовую машину и несколько сараев. Громко лаяли собаки. В доме было темно, лишь в кухне тускло горел свет, а в окне гостиной виднелся голубоватый отблеск работающего телевизора.

Послышался сердитый женский голос, ему ответил мужской. Заплакал ребенок, к нему присоединился другой. Раздался звук шлепка, хлопнула дверь, и все стихло.

— Ненормальные, — прошептал Дэвид. — Все, кто держит собачьи питомники, ненормальные. Мужья бьют жен, родители издеваются над детьми. Пошли.

Они пробрались через грязный двор. Дэвид перепилил висевший на сарае замок. Внутри повизгивали собаки.

Постепенно глаза привыкли к темноте. Сарай был большой — метров десять в длину и пять в ширину. Вдоль стен ряды тесных клеток. Дэвид начал открывать дверцы.

Собаки испуганно жались к дальним стенкам. Многие были со щенками. В некоторых клетках валялись мертвые щенки — их даже не удосужились убрать. Вонь стояла ужасная.

— Бедняжка! — Сейдж протянула руку к одной из собак. Та зарычала и оскалила зубы. Сейдж поспешно отдернула руку.

Дэвид ходил взад-вперед по проходу, как будто что-то искал. Часть собак, осмелев, выскакивали из клеток.

— Так нельзя! — воскликнула Сейдж. — Куда они пойдут? Чем будут питаться?

— Это охотничьи собаки. Они выживут.