Страна падонкаф
Шрифт:
Пахнет, как в Китае. Вареным рисом. Рис варится в кастрюльке на электроплите. Валерик умеет готовить. Научился себя обслуживать.
— Будешь еще?
Витас кивает. «Почему нет, если да?» Валерик откупоривает очередную бутылку темного. Разливает по стаканам. На столе, накрытом клеенкой с красными петухами, стоят тарелки с сушеными кальмарами, рыбкой, сыром-косичкой. Еще чипсы и сухарики.
Пивдос крепкий. Шибает отменно. Витас, глупо ухмыляясь (и никак не может перестать!), рассказывает Валерику:
— Моя следачка при мне другому мужику-следаку про Димаса и Леху жаловалась: «И это лучшие еще, остальные только квасят, аще реально тупые посоны! С этими хоть можно вести беседу на бытовые темы. Они не способны к сложным эмоциям. Да уж… Додики! У них импотенция головного мозга, а это наше завтра! Я их попросила подписать протокол допроса, по образцу, так они долго не могли понять, что нужно делать. Мышление не развито, воображения нет. Дефективные фашисты!» А следак: «Ну, перегнать-то Америку они смогут? Хрущев с такими же собирался». Моя: «Они и Уганду не догонят. Полный отпад…»
Валерик хохочет до слез. Классный перец. Понимает юмор.
Валерик тоже разоткровенничался. Пиво развязало язык. Со второго литра работает, как «сыворотка правды».
— Знаешь, Витас, как зовут моего отца? Никогда не догадаешься. Мэлис! Это: Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин! М-э-л-и-с. Представляешь? Обалдеть, не встать! Отец — старый коммунист. Золото партии! Яркая личность. По выходным поет революционные песни с такими же пробитыми в ноль коммуняками, как сам. Кондрат всех давно трясет, а они на «Октябрьскую» прутся строем! Отец ездит только на трамвае — советский транспорт. Пьет водку из горла. Поллитрук. Авто нет. Водка нынче дорогая. Из-за нее на авто не хватает. Да еще и сталинист! «Живите тыщу лет, товарищ Сталин, и хоть в тайге придется сгинуть мне, я верю — будет чугуна и стали на душу населения вдвойне!»
Витас угорал, пока не захотел на белый трон. Все же пять полных батлов уговорил. Валерик гораздо меньше. Витас с трудом встает из-за стола.
— Я схожу в комнату задумчивости, Валерий Мэлисович, а ты пока чайку бы сообразил.
— Сейчас купчика забодяжим! — соглашается Валерик. — Может, травки покурим? У меня есть. И телеящик включим? Какой-нибудь деревянный фильм про деревянных ребят.
Витас уже на все согласный. Побрел по коридору в туалет. Ступает твердо, но стены все равно качаются. Коридор становится то шире, то уже. Как прямая кишка во время натуги. Да еще велосипед мешает пройти. У Витаса дома тоже велик в коридоре стоит. А куда его еще девать?
Когда Витас возвращается на кухню, Валерик уже приготовил чай. Зеленый, с жасмином. Это китайцы приучили мухачинцев к зеленому чаю. Они мухачинцев ко многому приучили. Пора уже книгу издавать: «Как китайцы обустроят Россию». Выпили чаю. Витас смотрит: Валерик уже совсем зачах. Сморило. «Глазки закрывай. Баю-бай!» Помог ему добраться до дивана. А потом Витас не помнит. Помнит только свою нехоть…
Сабина рассуждает о друзьях Артема. О Валерике. Ну, этот-то еще ладно. «Он круче всех играет блюз». Артист, он даже в тридцать третьем микрорайоне артист. А вот Витас… Сабина уверена, что Витас оказывает на ее Артема дурное влияние. Впаривает ему чуждые идеи. Бомбардирует сознание парня толпами цветных в Париже и что там ужасная грязь. Ну, типа китайского рынка на Зеленом базаре. Зомбирует. Использует какой-то литовский национальный гипноз. Очень медленный и нудный. Все разговоры узкой направленности — ксенофобия и национализм. Вы пидорасы, а я д’Артаньян! И постоянно: «Артем — кореш, Артем — друг! Пошли бухать!» Делает вид, что у Артема ее, Сабины, вообще нет! Обидно! Так и хочется сказать: «Отвянь! Твои друзья в овраге ворованную лошадь доедают!»
Сабина возмущена. Она не потерпит чужого вторжения в свои охотничьи угодья. Даже ляпотоська в животе зашевелилась. Поддерживает мамку, мое солнышко. Ничего, сокровище, потерпи. Скоро увижу твою мордашку.
У них в ресторане работает одна женщина из Литвы. Ничего плохого о ней сказать нельзя. Сабину озаряет неожиданное открытие: да ее просто окружают литовцы! Вопреки статистике. Видимо, их на самом деле гораздо больше.
Резкий звонок телефона. Номер незнакомый. Почему-то вдруг стало не по себе.
В трубке официально враждебный голос.
— Гражданка Исхакова?
У Сабины сжимается горло. Судорога. Она не может выговорить ни слова. Потом кое-как справляется с собой.
— Да, это я. Кто со мной говорит?
— Старший оперуполномоченный Виноградов. Мостипан Артем Андреевич — ваш муж?
— Не муж, но… Мы не расписаны…
— Я очень сожалею, но с гражданином Мостипаном случилось несчастье. Я прошу вас немедленно подъехать к нам в управление.
У Сабины все плывет перед глазами. «Несчастье?! С Артемом?!» Она срывается на визг.
— Где Артем?! Что с ним? Он жив?!
Официальный голос ее как бы не слышит. Сабина тоже уже плохо понимает, что твердит ей этот вестник несчастья.
— Прошу вас… Как можно быстрее… Счет идет буквально на минуты…
— Да-да… Я сейчас буду…
Сабина бросает трубку. Начинает бессмысленно метаться по квартире. «Что с собой взять? Или ничего не нужно? А вдруг Артем уже…» Паника…
Толчок внутри. Ох! Лапуля! Сообщает, что не надо пороть горячку. А может, это все еще неправда? Сабину обдает горячая волна надежды. Конечно, неправда! Нужно позвонить самому Артему и проверить. Спасибо, ляпотоська! Чтобы я без тебя делала? Сабина лихорадочно находит в своем мобильнике самый дорогой ей номер. Вот он! Жмет кнопку. Гудки… Гудки… Гудки… Гудки… Гудки… Сердце заледенело. Артем! Артемушка! Опять захлестнула паника. Уже и лапуля не помогает справиться. В голове бьется только одна мысль: нужно бежать. Как можно скорее! Этот Виноградов же говорил…
Сабина хватает курточку и, сунув руку в один рукав, выбегает из квартиры. Она не догадывается, что бежит по направлению от жизни. За дверями ее ждет смерть.
Он душит ее, душит, душит! Затащил обратно в квартиру и убивает. Грубая веревка врезается в нежную шею все глубже. Боже, как страшно! Не надо! Вместе с Сабиной Исхаковой умирает маленький человечек внутри ее. Ему тоже больно и страшно. Кошмар, конечно…
Но, дорогая, твой кошмар, Он моего не стоит ада, Хотя, как этот мир, он стар, Хотя он полон страшных чар Кинжала, пороха и яда [8]8
Шарль Бодлер. «Грустный мадригал». Стихотворение из цикла «Цветы зла» (1857) (пер. Эллиса).
Тридцать третий микрорайон скоро не вместит столько жестокости.
Витас с трудом открывает глаза. Башка болиит!.. Как будто у него не голова, а уработанный средневековый таран. Даже не помнит, как уснул. «Стар стал. Очень стар. Суперстар…» Интересно, сколько сейчас времени? Он смотрит на часы в своем мобильнике. Ни финты себе! Три часа провалялся бездыханным на диване рядом с Валериком! Покосился на приятеля. Валерик мирно спит. Даже порозовел немного. Будить, не будить? Один час сна заменяет сто грамм моркови. Значит, Валерик уже оприходовал целую кастрюльку. В окне сереет вечер. Нужно идти до хаты. Скоро на горшок и в люльку!