Страна приливов
Шрифт:
— Значит, значат. Это одна штучка. У тебя такая тоже есть, я знаю. Я ее видела, когда мы целовались. Я видела, как она растет.
— Ничего ты не видела. Врешь ты все. У меня ее нет.
И он качнулся вперед, сложив руки поверх плавок. Поднялся легкий ветерок, взвихрил пыль и припорошил нас каменной мукой.
Я положила кукольную руку на его левое колено.
— Диккенс, я хочу взглянуть на динамит.
— Может быть, завтра, — сказал он, — когда Делл в город поедет. Не знаю.
— Но ведь ты же мой дружок, —
— Я не знаю, что это такое, — ответил он, стащил с головы парик и бросил его мне на колени. — Пойду-ка я домой лучше.
«Я люблю тебя, — подумала я. — Мой дорогой, мой милый капитан».
И на вершине утеса над Столетним Океаном наши губы соприкоснулись на мгновение в послеполуденном свете, а потом мы в молчании побрели прочь, прислушиваясь на каждом шагу, не раздастся ли новый взрыв, но его так и не было.
Глава 20
Стильная Девчонка никак не затыкалась.
— У Диккенса есть подружка, — дразнила она меня. — Он твой дружок.
— Он мой муж, — отвечала я ей. — А я его жена.
— Он сонная лодка. Солнечное облако.
Было утро, до полудня еще далеко. И хотя Диккенс никогда не приносил мне еду раньше обеда, я уже сидела на крыльце и ждала, когда же он придет.
— Поцелуй меня, — попросила Стильная Девчонка.
— Гадость какая! Ты же девочка.
— Ну, пожалуйста. Поцелуй меня, и я стану мальчиком.
— Девочки с девочками так не целуются.
— Пожалуйста…
И я поцеловала ее, но это было совсем не то, что целоваться с Диккенсом; никакой щекотки в животе. Тогда я стянула ее губами с пальца и взяла в рот целиком, притворяясь, будто она форель, а я кит. У ее кожи был вкус мыла, а у волос — лакрицы. Меня затошнило. Я сплюнула ее в ладонь.
— Какая ты мерзкая, — сказала я.
Тут она должна была заплакать или начать жаловаться. Но вместо этого она расхохоталась.
— Вот это было классно, — сказала она. — Просто здорово.
Да ты спятила, подумала я. Совсем с катушек съехала.
И мы обе захохотали.
— Ты моя лучшая подруга, — сказала я ей.
— И ты моя.
— И я люблю Диккенса.
— Он милый принц. Он могучий король.
— Он яблочный сок и вяленое мясо.
— И все мы вместе — счастливая семья.
— Вот мы кто такие. А Делл будет о нас заботиться. Скоро она будет присматривать за нашими детишками, пока мы будем исследовать глубины Столетнего Океана. Она выйдет замуж за моего отца и станет моей матерью. А потом мы все — я, Диккенс, Делл и Стильная Девчонка — построим замок из мескитовых ветвей и расплющенных пенни и станем в нем жить. И у нас всегда будет мясо и фунтовый кекс на обед. А запивать их мы станем соком из позолоченных чашек.
— Вот она, сбывшаяся мечта, — сказала я.
— Прямо Рождество, — добавила Стильная Девчонка.
В животе у меня защекотало. Я потыкала себя пальцем в живот, представляя, как будто там шевелится ребенок, живая куколка Барби с настоящими ресницами, в синих плавательных очках и с настоящими мозгами. Я видела это по телеку: если мальчик будет долго целовать свою подружку, что-нибудь из этого наверняка выйдет.
— Расскажи Диккенсу, — говорила тем временем Стильная Девчонка. — Расскажи ему все про замок и детей. Тогда он покажет тебе динамит. Может, Делл уже уехала в город, а он сидит там один и думает, как было бы хорошо, если бы ты зашла взглянуть на динамит.
— А вдруг она еще там…
— Тогда она пригласит нас на чай или на пикник, потому что она любит нашего папу и она наш друг. Вот почему она не пьет нашу кровь. Да и вообще, она этим больше не занимается, Диккенс ведь говорил.
В животе у меня заурчало: это толкался мой ребеночек. Вот почему у меня всегда покалывало в животе, когда мы с Диккенсом чмокали друг друга губами, — от каждого поцелуя ребеночек немножко подрастал. Мне следовало знать, что так будет.
— Надо рассказать Диккенсу, — сказала я. — По-моему, ребенок завелся внутри меня от поцелуев. Наверное, это Классик, то есть я так думаю. Она возвращается.
— Пошли, расскажем, — сказала Стильная Девчонка. — И потрогаем динамит. Но, пока мы медленно спускались с крыльца, меня вдруг затрясло, и от шеи вниз по спине побежали мурашки. Я представила себе темный дом Диккенса и Делл — окна закрыты, задернутые шторы не пропускают внутрь солнечный свет, и где-то в этой темноте дремлет их покусанная пчелами мать.
И все-таки замок надежнее, чем просто дом или даже фермерский дом, подумала я. В замок не заберутся ни пчелы, ни муравьи и ни на кого не нападут.
Когда мы пришли, дом показался нам таким же непроницаемым и заброшенным, как всегда. На грядках по обе стороны гравийной дорожки, где раньше краснели томаты и зеленели кабачки, теперь ничего не было, одни пожухшие плети да перекопанная земля. Весь двор был истоптан, повсюду виднелись следы сапог и валялись какие-то прутики. А когда я. подошла ближе к крыльцу, то заметила, что желтый фонарь над дверью потух; воображаемая королева-мать всех светлячков исчезла.
Я постучала — совсем тихонько, три легких удара костяшками пальцев.
— Здравствуй, — сказала я, обращаясь к двери. — Это я.
Я подождала, надеясь, что кто-нибудь, Делл или Диккенс, откроет дверь. Но никто не появлялся.
— Это Джелиза-Роза.
Я постучала громче — тук-тук-тук — и снова стала ждать.
— Сегодня такой подходящий для чаепития день, вот мы со Стильной Девчонкой и зашли, думали, вдруг вы не очень заняты.
Я приложила ухо к двери, затаила дыхание и прислушалась. Ничего — ни скрипа половиц, ни стука двери, ни знакомого шлепанья вьетнамок.