Страна сосны и оливы
Шрифт:
Как говорил О. Генри, трест похож на яйцо – его проще разбить изнутри. В Израиле куда меньше внутренней еврейской дисциплины, чем в других странах. Если многие евреи за границей готовы лгать во имя Израиля, израильтяне зачастую готовы сказать правду. Покойный премьер-министр Ицхак Рабин рассказал в своих мемуарах о том, как находившиеся под его командованием войска изгнали тысячи арабов из городов Рамле и Лидда на центральной равнине Палестины. Цензура заставила его вырезать этот рассказ, но он просочился в прессу. После этого в израильской прессе началась волна разоблачений. Можно сказать, что они стали модой в более уверенном Израиле наших дней. С каждым днем детали картины становились все яснее.
Многие палестинцы в письмах в израильские газеты рассказывали о грузовиках, забиравших молодежь из арабских сел к границе или на расстрел, о методах устрашения с единственной целью – добиться ухода палестинцев с захваченных территорий. Бен Гурион охарактеризовал массовый исход палестинцев как
Концепцию «чуда» похоронила возникшая в 80-е годы «новая историческая школа». Эти историки – Бенни Моррис, Том Сегев, Илан Паппе, Ави Шлаим, Симха Флаган – решили сорвать всеобщий заговор молчания. Сейчас, после нескольких лет их добросовестных исследований, невозможно понять, как раньше весь мир, и сами израильтяне, могли верить официальной лжи об «организованном и добровольном отступлении» беженцев. Израильский военный историк полковник Меирке Пеил не видит резона в наукообразных поисках причины к бегству: “Беженцы бежали по той же причине, что и все беженцы на свете – спасая свою жизнь”. Меирке знал, о чем говорил – он был наблюдателем от еврейского руководства «Хаганы» в Дейр-Яссине. Его наблюдение просто и верно. Так бежала моя семья 22 июня 1941 года из горящего Минска, так бежали миллионы людей – русских, французов, немцев – когда приближалась линия фронта.
Беда не в том, что они бежали, но в том, что им не дали вернуться. Наверное, многие – в особенности горожане – не захотели бы вернуться. Так, моя семья осталась после войны в Новосибирске, но осталась по своей воле. Крестьяне бы вернулись. Они бы вернулись и сегодня, хотя прошло немало лет. Но сионисты действовали по методу, с тех пор примененному в Боснии, Хорватии, Косово, или в завоеванных армянами областях Азербайджана. Резня не была самоцелью – целью было создание этнически чистого государства. Еврейские власти были довольны результатом «этнической чистки». Они не скрывали радости – только десять процентов палестинцев смогли уцелеть и остаться в своих деревнях и городах в результате Накбы.
Благодаря работе «новых историков», мы можем упомянуть некоторые основные факты о войне 1948 года, ставшие известными за последние годы.
ГЛАВА XX . НА ВЫСОТАХ КАСТЕЛЯ
Памятником 1948 году стоит Кастель. Это самый трудный (808 м) перевал на Яффской дороге, в 10км от Иерусалима. «Не заберется на Кастель», – говорят иерусалимцы о маломощных машинах. К северу от шоссе и развязки находится зажиточный пригород Мевассерет, с его торговым центром, гордо подымающим ввысь эмблему Макдоналд’с. К югу от дороги израильские флаги развеваются над холмом Кастеля. У подножия разбит парк для детей поселка Маоз Цион, выходцев из Ирака и Курдистана, привезенных в 50-х годах. Они не знают, что было на вершине, хотя у начала тропинки стоят железные щиты с пояснительными надписями: «Здесь наши доблестные силы сражались с арабскими бандами и выкурили их из ихнего бандитского гнезда». Гид пересказывает равнодушным туристам израильскую версию истории: осажденные евреи Иерусалима ждали помощи из братского Тель Авива, но еврейским конвоям мешали арабские банды, окопавшиеся на Кастеле.
Подымаемся наверх. Классическое село Нагорья, Кастель стоит на крутом высоком холме над вади, в русле которого проложена дорога на Иерусалим. В центре – основания римской крепости Кастеллум. Госпитальеры построили на этих основаниях замок Кастеллум Бельвеер, им правили командиры ордена из близлежащего замка Белмонт. Дома крестьян, строившиеся поначалу вокруг замка, с веками захлестнули замок, как в Тайбе. Можно пройти из дома в дом; крепкие дома Нагорья выдержали атаку Палмаха и выдержали атаку времени. Здесь они жили, арабские бандиты, и жены их бандитки, и дети бандитята, и бандитские ослы, и бандитские овцы в бандитских хлевах, и бандитские оливы и бандитские кактусы, и все это существовало тысячи лет, чтобы только мешать движению еврейских конвоев на шоссе.
На склоне Кастеля растет одинокий кактус “сабра”, неизменный признак арабского села. Жители Кастеля лишились всего: домов, скота, земель, многие – жизни, и даже кактус – “сабру” взяли себе израильтяне, как символ своего молодого поколения. Ирония судьбы – выдумавшие это прозвище для родившихся в Палестине европейских евреев возможно, не знали, что кактус был привезен в Палестину в недалеком прошлом. Они не заметили, что “сабра” растет только вокруг арабских сел, или там, где были села.
Не только пояснительные надписи у Кастеля – израильские книги и путеводители так же любят святую простоту. Как правило, они не видят этих руин. Известный краевед Зеэв Вильнаи, автор десятка книг и путеводителей, описывает район Латруна так: «Возле развалин арабской деревни – два римских камня» и дает подробное описание римских камней, даже не останавливаясь на судьбе арабской деревни. А ведь ему известно, что она не развалилась сама по себе – дома взорвали израильские саперы через долгое время после того, как отгремели бои Шестидневной войны, а жителей насильно вывезли на армейских грузовиках. Корреспондент израильской газеты спросил почтенного д-ра Вильнаи, почему он не упоминает об этом, и получил ответ: «Зачем вам надо копаться в грязи?» Русский путеводитель – как и другие – замечает живописные руины арабской деревушки Лифта, и упоминает, что в библейские времена здесь находился источник Мей Нефтоах. Он не упоминает о том, что жители Лифты по сей день живут в лагере беженцев, а крыши их домов были нарочно проломлены, чтобы в них никто не смог поселиться. Так советские книги стыдливо умалчивают об узниках, исполнявших великие сталинские проекты.
Если же эти села нужно упомянуть, их называют «кфар натуш», «покинутая деревня». Например, израильский путеводитель пишет о селе, стоявшем на месте Кфар Сабы: «База бандитов... взят в бою... развалины видны на холме».
Битва за Иерусалим шла в районе Кастеля. Хотя ООН постановила оставить Иерусалим под международным управлением, сионисты решили взять себе святой город. Их не останавливали ни решение ООН, ни воля иерусалимцев. В израильских пропагандистских брошюрках обычно подчеркивается, что борьба шла за Святые места, за Стену Плача. Но на деле сионисты мало интересовались Святыми местами. Бен Гурион рассказывал, что он впервые оказался у Стены Плача через несколько лет после приезда в Палестину. Стена Плача была важна для набожных евреев, но они (посторонние их называют ортодоксами или хасидами, или богобоязненными (харедим), их вежливое самоназвание – «адук», «тесно прильнувшие или прикипевшие к Торе») не хотели сионистов, они предпочитали международное правление, на худой конец – эмира Абдаллу. Даже сегодня старое иерусалимское еврейское население, жившее в городе до сионистов, вывешивает черные флаги в день независимости Израиля. В рассказах сионистских ветеранов боев 1948 года неизменно фигурируют белые флаги над домами “богобоязненных”, вражда к сионистам, отказ оказать помощь раненым солдатам еврейской армии. И после 1948 года жители религиозных районов относились к израильским властям как к оккупантам, не общались с прочими иерусалимцами, но лишь со своей колонией на Побережье – Бней-Браком.
Война за Иерусалим, которую вел Израиль от имени “богобоязненных” была столь же парадоксальной, как и занятие Наблуса во имя спасения самарян, или – предположим – “освобождение” Антверпена с его евреями – полировщиками бриллиантов. “Богобоязненные” хотели Стену Плача и не хотели сионистов, сионисты не нуждались ни в Стене Плача, ни в “богобоязненных”, но воспользовались и тем и другими для оправдания своего завоевания Иерусалима.
При разделе Иерусалима пострадали и Святые места. Не знаю, что было бы, если бы израильтянам удалось занять Старый город в 1948 году, что стало бы с мечетью эль Акса в дни решительного Бен Гуриона, который и в 1967 году требовал снести крепостные стены, построенные Сулейманом Великолепным. Но и так святыни пострадали. На въезде в город стоит многоэтажный отель “Хилтон”. Он построен на одном из самых почитаемых вали Нагорья – на гробнице шейха Бадра, древнем святилище. Кладбище Мамиллы, где похоронены победители крестоносцев, превращено в стоянку для автомобилей. Многочисленные вали Коридора разваливаются без присмотра – в районе не осталось крестьян, которые заботились бы о них, а вакф – мусульманский религиозный фонд с его огромными угодиями и доходами – был практически экспроприирован Израилем в 1948 году и не может тратить на это деньги. Вакф был провозглашен “отсутствующим лицом”, а поскольку речь идет о “собственности Бога”, поэт Рашид Хуссейн писал об этом решении: “Господь Бог тоже стал палестинским беженцем”.
Да и можно ли убивать и покорять живых людей во имя мертвых камней? Можно ли “освободить” камни? Стоило ли во имя контроля над Стеной Плача стирать с лица земли целые жилые районы? Большинство израильтян отвечает на эти вопросы утвердительно, если речь идет о палестинцах.
Бои за Иерусалим начали правые сионистские боевики “Эцель” и “Лехи”, первыми приступившие к слепому террору против гражданского палестинского населения. Сначала они терроризировали жителей Лифты и Ромемы, затем, 13-го и 29-го декабря 1947 г., они бросили бомбы в толпу покупателей на базаре у Яффских ворот, убили шестерых и ранили 40 человек. «Хагана» не уступала – 5 января 1948-го ее бойцы подорвали гостиницу “Семирамида”, и убили 15 невинных палестинцев. 7 января 1948 года бойцы Эцеля бросили бомбу в толпу палестинцев, ждавших автобуса у Дамасских ворот и убили 17 человек. Палестинцы ответили взрывами на улице Бен Иегуда и у Еврейского Агентства (о которых, в отличие от актов еврейского террора, можно прочесть во всех книжках про войну 1948 года, изданных в Израиле или Америке).
В Иерусалиме уже была применена тактика изгнания мирного населения в Ромеме, в Катамоне, Шейх Бадере. Палестинцы начинали понимать, что им грозит страшная судьба. Поэтому борьба была такой упорной, несмотря на вопиющее неравенство сил. Война за коридор завершилась до конца британского мандата, когда на территории Палестины еще не было войск арабских государств. Эти войска и потом мало что меняли – у них не было оружия, денег, солдат и желания воевать; “победа Израиля над армиями семи арабских государств” несколько напоминает знаменитую “победу Красной армии над Антантой” в гражданскую войну. Но ранее, в апреле-мае, у палестинцев вообще не было шансов удержаться.