Страна вечного детства
Шрифт:
Я пообещал, что приду на днях, тетрадку забрал с собой, чтобы мать не увидела, если будет прибираться.
И я пришёл сразу, как Илюху выписали из больницы. Был он разбитый, страдал от головной боли, но трезвый.
Илья сделал вид, будто рад меня видеть, но я чувствовал, что не было у него настроения для задушевных бесед с другом детства. А я ещё и с нравоучениями пришёл, спасателем себя чувствовал. Стал рассказывать, как его пьяного помогал на носилки класть, как матери за него стыдно. А потом ещё добавил, что скоро допьётся он до полного сумасшествия, и в качестве подтверждения своих слов положил перед Илюхой его тетрадь.
Увидев её, мой друг не на шутку разозлился. Стал орать на меня за то, что рылся в его вещах и читал личные записи. Да кто я вообще такой после этого? Выгнал меня Илюха, сказал, чтобы я больше на пороге у него не показывался.
И он был прав. С чего это я вдруг посчитал, что могу такое делать? Чужое читать без спроса! Может быть, он роман писал!
Я ему позвонил на следующий день, попросил прощения. Илюха извинился тоже, сказал, что о скандале жалеет и, что я могу приходить к нему в любое время. Мы друг другу всё простили и помирились. Приехал к нему вечером после работы. Мы пили чай с домашним пирогом, который испекла его мать и вспоминали свои подростковые хулиганские проделки.
Про ту тетрадку я не спрашивал, но мой друг решил мне всё объяснить. Он рассказал, что сейчас уже бросил… но раньше увлекался наблюдениями за странными существами, что похожи на людей, но не люди. По его словам, я и сам их видел. Все их видят, просто не знают, что они неживые, искусственные, вроде големов из еврейской мифологии.
Илюха рассказал, что у него на этих существ природное чутьё, сколько бы они ни старались быть незаметными, он всегда видел их среди людей.
Крепко убедился он в этом после встретил с Попутчиком. Когда у Ильи ещё была работа и права, он по дороге домой, часто видел голосующего человека. Попутчик, как выразился Илья, оказался самым «сложным» из ненастоящих людей, каких он только встречал, потому что он был способен вести подобие обычного разговора и отвечать на вопросы о себе. Спроси то, что обычно люди спрашивают в дороге: как зовут, сколько лет, кем работает… и он ответит! Ответит сухо и не интересно: имя у него простое, возраста он среднего, работа заурядная, всё как у всех, он и выглядит обычно, посмотришь на его лицо, а потом и не вспомнишь, как выглядел. Человек, как человек. Но спроси его о чём-то конкретном и он начнёт «зависать»…
Попутчик не скажет какой его любимый фильм, какие книжки читал в детстве, он даже ответа на детскую загадку «зимой и летом одним цветом» не знает.
Илья подвозил Попутчика несколько раз. Он проезжал всего несколько километров: от старого кладбища в районе соседнего села до въезда в наш город. В конце поездки всегда говорил одну и ту же фразу с одинаковой интонацией: «Вот тут меня высади».
Я спросил с чего Илюха взял, что этот человек ненастоящий? Чудной просто, да и всё. Мало что ли таких? И тогда друг рассказал мне безумную историю.
Однажды Илье стало интересно, что делает Попутчик после того, как выходит из машины. Оказалось, что странный мужчина несколько минут стоит под дорожным знаком, а потом идёт пешком обратно на то место, где его подобрали и снова пытается поймать попутку!
Илья решил подвести его второй раз за вечер и в дороге спросить, что за шутки такие мужик устраивает. И вот он подъезжает, останавливает машину, открывает дверь, а человек идёт, как ни в чём не бывало, как будто Илью впервые видит.
Было уже темно. Вокруг никого, рядом кладбище… И этот собирается снова к нему в машину влезть… Мой друг вгляделся в это «мёртвое» лицо, в эти пустые глаза. Так ему стало страшно!
Илья прямо перед носом Попутчика захлопнул дверь и по газам. Едет, едет, видит город впереди, успокоился немного. Страх отступил. А потом смотрит Илюха, а на соседнем сиденье лежат три отрубленных пальца! И как же их так дверью отрезало?!
Мой друг остановил машину, стал думать, что ему теперь делать. Усомнился он в своих теориях, думал, что человека покалечил. Смотрел он на пальцы и удивлялся, почему нет с них ни капли крови? Поборов отвращение, Илья взял один палец, стал разглядывать и понял, что не человеческий он. На срезе нет кости, нет плоти и жил, а только тёмная влажная масса, как глина.
Он собрал пальцы, бросил их бардачок. Приехал к дому. Решил избавиться от них, выкинуть куда-нибудь в кусты. Открыл бардачок и увидел, что это уже и не пальцы, а три тёмных глиняных слепка.
Илья не стал их выкидывать, принёс домой, а они через пару дней высохли и рассыпались в пыль. С тех пор мой друг видел Попутчика на дороге ещё несколько раз, но больше никогда его не подбирал. Проезжая мимо, он смотрел на его правую руку, но так и не смог разглядеть всё ли у него было в порядке с пальцами.
Я слушал Илюху и не верил ему, строил скептичные догадки.
– Ты помнишь бабку? – спросил мой друг. – Которая у нас перед домом дорожки подметала?
– Какую бабку? – не понял я.
– Мы на Морозова жили, там бабка такая молчаливая по утрам мела дорожки, – пояснил Илья. – Помнишь её?
– Ну! – я пожал плечами. Вроде была там какая-то старушка.
– Так вот она тоже из этих… из ненастоящих, – уверял меня друг.
– С чего ты взял? – я всё больше сомневался в адекватности Ильи.
– Так я её недавно видел, – сказал он. – Она до сих пор там ходит с метлой своей. Бабка бабкой, но до сих пор не померла. А сколько лет прошло! Тридцать?
– Мы были маленькие, женщина была моложе, а нам она казалась бабушкой, – спорил я. – А сейчас она и вправду состарилась.
– Нет! – настаивал Илюха. – Она всегда была дряхлой старухой, я помню! Эти ненастоящие никогда не меняются! Есть ещё один мужик… У реки рядом с мостом стоит часто. Он тоже ненастоящий.
Не стал я больше с ним спорить, вспомнил, что дома меня ждёт жена и дочь. Попытался взять с друга обещание, что он не будет пить, сказал, что зайду ещё на недельке.
Рассказы Ильи я тогда всерьёз не воспринял, но всё-таки его слова заставили меня придаться воспоминаниям. Вспомнил бабку, что подметала во дворе. Ходила она с самодельной метлой. И зачем она это делала? Ведь на то были дворники. Странная одинокая старушка, мы с ней здоровались, а она только кивала головой, не произнося ни слова.
Жили мы тогда в старом доме, в перестроенной казарме, рядом с ткацкой фабрикой. И нашу улицу называли «улицей висельников».
Работа на фабрике была тяжёлая, местные мужчины от такой жизни спивались, и самоубийства не были редкостью. Помню, шёл домой из школы, а от подъезда дорожка из еловых веток тянется. Слышу соседи разговаривают: