Страна вечного лета
Шрифт:
Рэйчел скрестила руки на груди, чтобы скрыть дрожь в ладонях, и заставила себя улыбнуться.
– Вы совершенно правы, Яков Михайлович. Я переоденусь и тут же к вам вернусь.
Рэйчел закрыла за собой дверь ванной и сняла промокшие юбку и блузку, бросив их темной кучкой на пол. Секретная служба – мужской мир, а потому лучше одеваться как монашка. Дрожа, она закуталась в тяжелый халат, который оказался слишком ей велик. Прическа была в полном беспорядке. Рэйчел пошарила в сумочке в поисках щетки, посмотрела в зеркало и быстрыми движениями расчесала густые темные локоны, стиснув щетку так,
Рэйчел стерла испорченный дождем макияж и критическим взглядом изучила свое отражение. Ниже ростом, чем хотелось бы, осанка как у офисного клерка. Усталые серые глаза. Гладкая белая кожа, которую не изменило даже детство в Бенгалии, – ее лучшее достояние. Джо, ее муж, говорил, что Рэйчел выглядит как фотография. Ну, хоть что-то. Учитывая, какой оборот принимают дела, морщины не замедлят появиться.
С самого начала все обернулось катастрофой. Когда в воротах Вормвуд-скрабса возник Кулагин и объявил, что он советский нелегал и хочет переметнуться, никто толком не знал, как с ним поступить. Начальство Рэйчел из Зимнего управления сошлось лишь в одном – нужно воспользоваться этой возможностью, прежде чем об этом пронюхает Летнее управление.
Ее подразделению (отдел Ф, контрразведка) велели выработать стратегию допроса, возглавил его непосредственный начальник Рэйчел, бригадный генерал Харкер. Разумеется, Вэ-Вэ, глава отдела В земной контрразведки, и заместитель директора Лиддел решили влезть в это дело и присвоить себе часть славы. В окружении трех высокопоставленных офицеров Кулагин умолк и заявил, что его пытаются отравить предложенным к чаю сахаром. Разъяренный Харкер предоставил Рэйчел завершить беседу, ясно дав понять, что он ожидает результатов.
За две недели вялых допросов в золотой клетке отеля «Лэнгэм» она добилась лишь короткого списка русских агентов в Британии, главным образом под кодовыми именами, которые в Зимнем управлении и так уже знали. Опыт говорил ей – их должно быть больше. Многие годы она твердила, что им нужны сведения о Советах, полученные от живого человека, а не только с помощью собранных Летним управлением сигналов, и это был ее шанс доказать свою правоту.
Но время заканчивалось. Завтра Рэйчел и майору нужно представить отчеты. Харкер, Лиддел и Вэ-Вэ взглянут на них мельком и решат, что русский слишком непостоянен, чтобы быть полезным, продадут его за гроши американцам и отправят Рэйчел обратно за стол, потеть над бесконечными делами злобных ирландцев.
Но был один способ развязать Кулагину язык еще до рассвета.
2. Беспризорники, 29 октября 1938 года
Когда Рэйчел вернулась в комнату, майор Аллен вспыхнул, резко отвернулся и поставил маленькую аптечку и бутылку спиртного на стол рядом с разряженным дуэльным пистолетом Кулагина.
– Майор, не могли бы вы оставить нас ненадолго и позаботиться о том, чтобы нас никто не беспокоил? – спросила Рэйчел.
Майор пораженно уставился на нее, но быстро отвернулся.
– Это неподобающе! – заявил он. – Особенно после спектакля, который вы там устроили. Я вызову машину, миссис Мур. Уже поздно.
Рэйчел вздохнула. Даже если
– Майор, неподобающе воображать всякие непристойности. Оставить порядочного мужчину и замужнюю женщину на час наедине? Уверена, на службе ее величеству вы совершали и менее благовидные поступки.
– Умоляю, – сказал по-русски Кулагин с болезненной улыбкой. – Я пытаюсь не расхохотаться над этим олухом, но мне больно.
Рэйчел улыбнулась в ответ. Надо было напоить русского гораздо раньше. Она рассчитывала произвести на Кулагина впечатление своим профессионализмом, в то время как куда успешней была бы противоположная стратегия.
– Что он сказал? – спросил майор.
– Яков Михайлович благодарит вас за помощь и молчание, – сказала Рэйчел. – Давайте же, майор, здесь все профессионалы. Я только осмотрю его раны, и мы продолжим допрос. Ничего неподобающего. – Она понизила голос: – Если вам от этого полегчает, можете оставить мне свой травмат.
– Ну ладно, – расправил плечи майор. – Но в случае чего я доложу о любых грязных делишках.
Он вытащил маленький револьвер с четырьмя резиновыми пулями. Нелетальное оружие, которое иногда использовали в Секретной службе. Рэйчел стреляла из него несколько раз, но только на тренировках. Отдача у него была чудовищная.
Рэйчел сунула травмат в карман и прищурилась.
– Спасибо. Естественно, ваш долг включить в отчет все подробности. Как и мой. А в моем рапорте может появиться запись о том, что вы не остановили мистера Кулагина, когда он оскорбил молодого человека из высшего общества и набросился на него. Но вместо этого я могла бы подчеркнуть, что вы появились слишком поздно, чтобы это остановить, и немедленно вызвали меня. Интересно, что именно прочтет в отчете Вэ-Вэ?
Аллен пригладил усы.
– Доброй ночи вам обоим, – наконец произнес он.
С прямой, как палка, спиной он покинул номер. Как только дверь закрылась, Кулагин расхохотался.
Опустившись перед Кулагиным почти на колени, Рэйчел промыла его рану спиртом.
– Я вас недооценил, миссис Мур, – сказал по-английски Кулагин. – Вы смелы и честолюбивы. Теперь я это вижу. Вам, вероятно, непросто в этой стране, тем более в спецслужбе, в окружении мальчиков из Итона, которые… как это сказать?.. Предпочитают иметь друг друга в зад.
Она прижала намоченную в спирте салфетку к ране. Кулагин зажмурился.
– Не нужно грубить, Яков Михайлович.
– Грубость – черта нашей профессии, кругом дерьмо, мухи и секс, и не позволяйте жополюбам уверять вас, что это не так! В Советском Союзе вам было бы проще, миссис Мур. Там все мы товарищи, мужчины и женщины, варимся в одном дерьме. Но здесь все сложнее.
– Мне нравятся сложности. Иначе зачем мне латать хамоватого русского, который хотел подставить себя под пулю?
– Ха! – Кулагин поднял руку. – Я не пытался подставиться под пулю. – Он ощупал пальцами рану, и они покрылись тонкой пленкой крови. – Мне хотелось почувствовать себя живым!