Страна вечного лета
Шрифт:
Инес завела двигатель.
– Я сказала уже достаточно. Товарищам на фронте нужны мои пули и снаряды. Спасибо, что предупредил о дьявольской машине. Может быть, мы еще поговорим.
И Питер наконец-то узнал узел эмоций в ее душе. Парадокс. Она пыталась одновременно верить в противоречивые утверждения.
– Погоди, – сказал он. – Инес, я не думаю, что Бог уже завершил работу с тобой.
Инес помедлила. Ее душа заискрила гневом.
– Что ты знаешь о Боге, товарищ призрак?
– Я знаю, что такое испытание. В детстве я тоже видел горящий город.
Инес ничего не ответила, но
– Во время Великой войны, – продолжил Питер, – когда немцы устраивали налеты на Лондон. Мне было пять. Сирены меня пугали, я прятался в подвале, даже когда налет заканчивался. Один раз, когда завыла сирена, отец поднял меня и поднес к окну своего кабинета. Я вырывался, начал плакать, но он держал крепко. Мама умоляла его уйти в укрытие. Он не слушал ее и заставил меня смотреть. На небе висела серебристая сигара. Вокруг нее танцевали лучи прожекторов. А внизу бушевал огонь, яркий, как солнце. Окна дрожали от далеких взрывов. Я чуть не обмочился. Хотелось спрятаться в объятьях матери. Но отец сказал, что я должен быть смелым. Появились эктолетуны. Люди с крыльями, как у мотылька, белыми и переливающимися. И они сбили дирижабль. Окружили его и стреляли, пока не пропороли брюхо. Оттуда пыхнуло горящим газом. Это было самое потрясающее, что я видел в жизни. И все это время отец меня держал. Дирижабль упал, как пустой мешок, паря над Темзой. Больше я никогда не боялся налетов.
– Прекрасная история, товарищ призрак, – сказала Инес. – Но я уже не испуганный ребенок.
Ее голос был резким, но искры души излучали мягкое сияние.
– Разве все мы не дети в глазах Господа? Может, я и не разделяю твою веру, Инес. Но я верю, что есть нечто большее, и оно держит нас на руках. И кем бы Он ни был, Богом Папы Тейяра, отца Миахи или вашим собственным, у Него есть для нас план. Он нас испытывает, но только чтобы заставить посмотреть в лицо своим страхам. И Он всегда прощает.
Инес снова остановила грузовик. Контур эктофона отключился. Без него Питер ощутил притяжение Страны вечного лета в направлении ката, ему пришлось держаться только силой воли, как пловцу на воде.
Он рассматривал формы мыслей Инес. Они распались в рой светлячков, а потом слились в одну зеленую сферу уверенности.
Контур эктофона снова вернулся, Инес опять взяла трубку. Сквозь шуршание помех как будто слышался ее плач. Но в голосе все равно звучали стальные нотки.
– Товарищ призрак, я не дура. Ты не друг республики. Но, возможно, ты последнее испытание, которое послал мне Господь. И я тоже тебя испытаю. Советы снабжают нас оружием, но платить за это приходится кровью. Теперь везде полно их шпионов. Говорят, они охотятся на Пятую колонну, но берут любого, кто не коммунист. Скажи мне вот что: твои хозяева приняли бы республику без русских? Могли бы мы и впрямь достичь в Испании мира?
Питер задумался.
– Да, – наконец ответил он. – Даю слово.
Это почти было правдой, как и рассказ об авианалете. Но подал он это лживо. А Питер Блум ненавидел ложь всеми фибрами своей бессмертной души.
Но сейчас оно того стоило. Душа Инес ярко заискрила надеждой, и ее отголоски наполнили Питера радостью. Жертвами этого искушения обычно и становились
– Тогда ты должен кое-что знать, – сказала Инес. – Два дня назад Матео вернулся в нашу квартиру взбудораженным. Буквально горел, как в лихорадке. Он познакомился с одним человеком, грузином, и не переставал о нем говорить. Тот человек возглавляет подпольную сеть левых раскольников – русских, французов, немцев, поляков – в общем, по всей Европе. Советы везде за ним гоняются. Говорит, он прибыл в Испанию, чтобы остановить войну.
– И каким образом?
– Захватит власть, отвергнет помощь Советов и заключит сделку с британцами. Без британской помощи Франко разгромят на следующий же день. И у этого человека много сторонников среди анархистов, рабочей партии и других.
– А Матео сказал, как его зовут?
– Иосиф Джугашвили. – Она помолчала. – Хотя он предпочитает называть себя Сталиным.
Питер никак не выдал удивление и радость. Они поговорили еще немного, стоя на обочине. Инес назвала еще несколько имен – сторонников Джугашвили в правительстве, людей, которые имеют влияние на ее любовника Матео.
Они договорились о встрече через неделю и распрощались. Питер смотрел, как уменьшаются искры души Инес и водоворот огоньков двигателя в сторону фейерверков на линии фронта. Потом он покинул мир живых с его иллюзиями и погрузился в другое измерение.
В поле его гиперзрения появилась вся земля. Города – как плотные созвездия, от них расходилась паутина телеграфных проводов. Голубыми конфетти рассып'aлись рождения. Каждая смерть выглядела падающей красной звездой. А вместе они очерчивали алую карту войны – испанский фронт и африканскую кампанию. Это зрелище всколыхнуло еще одно детское воспоминание – игру под названием «Маленькие войны», он играл в нее с мистером Уэстом, выстраивая на полу гостиной игрушечные армии. Бессмысленные смерти, напомнил он себе, которые скармливают системе так же бесцельно, как в детской игре, нужно прекратить, отбросить, как детскую игрушку.
А имя, которое дала ему Инес, в этом поможет.
Питер вызвал образ штаб-квартиры Секретной службы и задержал его в мыслях. Со скоростью мысли эфир унес его в направлении ката, в Страну вечного лета.
4. Естественные ограничения, 30 октября 1938 года
Остаток ночи прошел в тумане. Рэйчел в полном изнеможении притулилась в соседнем номере. Врач из отеля, лысый коротышка со вселяющими уверенность манерами, осмотрел Кулагина и констатировал смерть.
Потом он занялся ранами Рэйчел, а унылый Аллен торчал рядом, нервно перебирая пальцами тонкие, зачесанные назад волосы.
Последний выстрел до сих пор звучал у Рэйчел в голове. Могла ли она что-то сказать, чтобы остановить Кулагина? Она проклинала себя за неуклюжесть с травматом, за то, что настояла – рядом не должно быть дозорных-призраков. Может, они сумели бы схватить Кулагина до того, как он угас… Но нет, Харкер никогда бы не согласился подключить к делу оперативников из Летнего управления.