Страна вечного лета
Шрифт:
Маленькие эфирные часы на столе показывали десять минут девятого утра по Гринвичу. Он еще успевал в Летнее управление к девяти.
Питер взглянул в гиперзеркало – высокую призму полированного лусита в серебряной раме, единственный предмет мебели в комнате помимо стола. Гиперсветовое отражение представляло собой трехмерный образ, и Питер осмотрел себя со всех сторон. Внутри призмы стоял обнаженный мальчик лет одиннадцати, темноволосый, круглолицый, с красивыми серыми глазами и серьезным выражением.
Питер посмотрел на изображение и сосредоточился. В одно мгновение мальчик вырос и превратился в молодого человека с
Во время его сна у двери собрались ошметки мыслей. В Стране вечного лета опасно спать – пластичный эфир может придать форму кошмарам. На этот раз порождения его подсознания выглядели достаточно безобидно: абстрактная картина, закрученная спиралью лента, несколько мертвых белых мотыльков и игрушечный солдатик.
Под влиянием порыва Питер подобрал солдатика. Он был примитивно склепан из олова, но аккуратно раскрашен в хаки и зеленый. Питер сунул его в карман. Можно поставить его на стол в рабочем кабинете, пока он не угаснет.
В постоянном сумеречном освещении Страны вечного лета ряды мраморных фасадов на улице Эхо отливали розовым.
Эфироархитекторы постарались на славу. В Летнем городе жили миллионы Новых мертвых с Билетами, его созданные из эфира и скрепленные коллективной верой кварталы представляли лучшее, что может предложить Британская империя. Когда Питер впервые переехал в Нижний район, он мог бы принять этот квартал за Мейфэр, если бы не отсутствие птичьего щебета и смены времени суток.
И все же чем дольше он жил в Стране вечного лета, тем более странным все казалось. Гиперзрение становилось более острым, развивалась способность перемещаться в двух новых направлениях, невидимых для живых.
Одно из них – направление ана, то есть наверх в четвертом измерении. В направлении ана лежал мир живых, в собственном тонком слое эфира. А дальше – Неведомое, загадочный источник гиперсвета и душ. Луситы падали из ана и складывались в плотные эфирные формы, например, как мозг при рождении.
После смерти лусит отделялся и опускался ниже сферы мира живых, в направлении ката – то есть вниз в четвертом измерении. Души-камни забирали с собой в Страну вечного лета воспоминания – так почва прилипает к корням выдернутого дерева. Но угасание постепенно уносило память, пока не оставался лишь лусит.
Питер часто гадал, почему большинство призраков просто не обращает внимания на бесконечность ката внизу. Даже сейчас, когда он шел по маленькому, но тщательно ухоженному парку Адельфи в сторону станции метро на углу улиц Крепость и Эхо, Питера не покидало ощущение, что он пересекает театральную декорацию из папье-маше, которую может повалить одним резким тычком.
Скорее всего, именно это и случится с ним самим, если он совершит хоть малейшую ошибку с Си.
Был час пик. На станции толпились призраки, в основном влиятельные Новые мертвые, работающие на верхних ана-уровнях города. Некоторые мужчины в хороших костюмах скончались уже так давно, что перестали ходить, вместо этого передвигаясь особыми скользящими движениями, едва касаясь мостовой начищенными до блеска ботинками.
Питер спустился на станцию и встал в очередь на круглой платформе, в центре которой возвышался купол туннеля. Прибыл вагон – в потоке мерцающего света возникла большая стеклянная полусфера. Питер влился в нее вместе с остальными и крепко схватился за потолочную ручку, когда вагон выстрелил в направлении ана.
Мысленное путешествие заняло бы меньше времени, но общественный транспорт – хороший способ сберечь прану, а гипервиды через стекло позволяли рассмотреть все четыре измерения города. В четвертом измерении здания стояли друг на друге, как слои свадебного торта. Чердаки и чисто декоративные трубы дымоходов сливались с фундаментами следующего уровня ана или ката, или смыкались стенами и крышами под эшеровскими углами. Питер уже не в первый раз подумал об аналогии с сотами.
Он оглядел бесстрастные лица пассажиров, которые шуршали газетами, словно крыльями мертвых насекомых. Что бы подумала Инес об этой буржуазной загробной жизни, где мертвые по-прежнему занимаются рутиной, как ожившие рабочие пчелы? Возможно, она поняла бы, что ее борьба за нечто более важное, чем ее личность, сама по себе рай. По мере того как поезд поднимался в ана и свет Неведомого становился ярче, Питер все сильнее желал, чтобы ему не пришлось отбирать это у нее.
Вышел Питер на остановке «Альберт-парк», в ана-конце улицы Крепости, оттуда до цели он дошел пешком.
Штаб-квартиру Летнего управления создали по образу и подобию Бленхеймского дворца, его дублера в мире живых – длинное здание в стиле барокко со строгими каменными башенками бельведеров на фоне неба. В нем работали тысячи призраков, которые занимались всем – от вербовки, логистики и архивов до анализа разведданных, а также обеспечивали шифрование связи для британских вооруженных сил. Быстро шагая в сторону здания, Питер еще раз мысленно пробежался по своему рапорту.
Русский раскольник хочет захватить власть в республике Испания. Есть близкий к нему агент. Вероятный агрессивный ответ Советов на развертывание эктотанков. Питера не покидало чувство, что он совершил ошибку и Си что-то подозревает.
Питер поднялся по широкой лестнице главного входа, в глаза сразу бросились отличительные черты Летнего управления в Стране вечного лета. Слишком много стен под немыслимыми углами, и время от времени все здание мерцало, как мираж. Двор был гиперкубом, а души-камни оберегали его секреты со всех сторон, даже ана и ката.
Питер расписался в регистрационной книге на входе отпечатком своего лусита, потом подождал призрака-помощника, который проводил его к кабинету Си на шестом ана-этаже. Даже для главы отдела вроде Питера требовался провожатый. Эфироархитектура здания постоянно менялась, чтобы избежать враждебного проникновения, и в результате оно превращалось в путаницу коридоров, проходов и промежуточных этажей, гиперзеркал и тупиков. Все равно что идти сквозь оптическую иллюзию.
По мере приближения к кабинету Си тревога Питера росла. Он напоминал себе, что никаких мер безопасности недостаточно, чтобы уберечь Управление от проникновения изнутри. Но во время подъема по калейдоскопу лестничных проемов, сворачивающих то в ката, то в ана, привычное чувство собственного превосходства ему изменило.