Страна восковых фигур

Дождь шел второй день.

Ладно бы осень или весна. Ты сидишь в классе, и тебе все равно, что там за окном. Во время учебы все можно стерпеть. А зимой в минус двадцать и вообще занятия отменяют.

Но за окном лето, и затяжной дождь совершенно не к месту.

Танька Фролова стукнула кулаком по коленке и сползла со стула.

Дождь. Лето. Каникулы.

Она отшвырнула стул, оказавшийся на ее пути, и пошла из комнаты.

Если бы светило солнце, можно было бы пошляться по улице, встретить кого-нибудь, на лавочке посидеть, на прохожих поглазеть. А сейчас даже смотреть не на кого — все под зонтами. Прячут носы, боятся промокнуть…

В коридоре ей под ноги попалась Ленкина кукла. Это сейчас она принадлежала младшей сестре, а когда-то была любимой Танькиной игрушкой и носила гордое имя кукла Таня. «Боже мой, какая я была глупая, — любила потом вздыхать Фролова, — давать кукле такое бестолковое имя». Свое имя она, конечно же, не любила.

Кукла было уже порядком потрепанной, с коричневыми тусклыми глазами, в голубом платье с обвисшим бантом на пузе. Губы у нее были подкрашены фломастером, челка торчала коротким ершиком — глупая пятилетняя Ленка была убеждена, что волосы у кукол растут, вот и отстригла ей челку. До сих пор, наверное, ждет, когда прическа у игрушки станет прежней.

«У всех сестры как сестры, у одной меня непонятно что!»

Эта фраза тоже относилась к разряду часто повторяемой. При этом надо было встать в позу — выставить правую ногу вперед, тяжело вздохнуть, всплеснуть руками и проникновенно заглянуть в глаза собеседника. Собеседник при этом начинал активно кивать головой.

Танька секунду постояла над игрушкой, наливаясь злобой, поддела куклу мыском тапочка и заорала:

— Ленка, сколько раз тебе нужно говорить: не разбрасывай своих кукол по квартире! Я из-за тебя чуть не упала!

Сестра тут же появилась из кухни, подхватила любимицу на руки и после короткого размышления выдала:

— Дура ты, Танька!

— Что?

Фролову переполнило бешенство. Она метнулась за сестрой, но Ленка оказалась проворнее. Она проскочила между Танькиных рук и снова оказалась на кухне.

— Чему вас в детском саду учат! — вопила Танька, пытаясь выудить сестру из-под стола.

— Злая, злая, — Ленка отбивалась от сестры куклой, готовая вот-вот разреветься.

— Татьяна! — негромко произнесла мама.

Танька вздохнула и плюхнулась на табуретку.

И кто только придумал ее так назвать? Глупее имени не придумаешь. Ух, как ей оно не нравилось! Если бы ее звали как-нибудь по-другому, Виолеттой или на худой конец Агнетой, она бы училась лучше и наверняка была бы добрее.

Но с таким именем… Не дождетесь!

— Таня, — горестно покачала головой мама, вытирая руки о полотенце. — Перестань задевать сестру. У тебя другого дела нет?

— Есть! — с вызовом произнесла Фролова. — Я в гости иду!

— К кому? — удивилась мама. — С утра ты никуда не собиралась.

— А теперь собираюсь!

Танька пошла переодеваться.

— Купи сыра и коржиков.

Краем глаза Фролова заметила, как мама оставила в прихожей на тумбочке деньги и пакет.

Но брать она ничего не стала. Вредная Ленка и без коржиков обойдется.

От души хлопнув дверью, Танька побежала на улицу.

Бывают же неудачные дни! Все не так, как хочется! В придачу к уже случившимся неприятностям Танька еще и зонт забыла.

— Вот назло всем промокну, заболею и умру, — пробормотала она себе под нос, шагая из-под козырька подъезда.

Дождь был теплый. Он вяло падал с неба, норовя попасть Таньке как раз по макушке. Под таким даже насморка не схватишь.

— Я тебе! — Фролова погрозила неизвестно кому и пошла на улицу.

Лето… Из класса в городе остались только Макс Тихомиров и Ирка Веселкина.

Ни с кем из них разговаривать, а тем более встречаться Таньке не хотелось.

Звякнул, проезжая мимо, трамвай. Хоть какое-то развлечение!

Номера трамвая заметить Танька не успела — лобовое стекло вагона было подернуто мелкой изморосью.

Какая разница, какой номер? Если это «пятый», то она доедет до рынка и там что-нибудь придумает. Если «шестнадцатый», то вагон провезет ее по извилистому маршруту мимо домов до реки.

Фролова проскакала по лужам мимо остановки и уже подняла руки, чтобы взяться за поручни, как вдруг кто-то тронул ее за рукав.

— Не надо, не садись, — прошептал старческий голос.

— Почему это? — нахмурилась Танька.

Трамвай звякнул, предупреждая о том, что если Фролова не поторопится, вагон уедет без нее. Больше жаждущих ехать неизвестно куда не было.

— Он вне расписания. — Рядом с ней стоял невысокий ссутулившийся дед с потухшими глазами. — Дождись следующего.

— Следующий будет через год, — отмахнулась от странного предостережения Танька и взбежала по ступенькам.

— Да, следующий будет через год, — пробормотал старик, но Фролова его уже не слышала.

Двери закрылись, и, тяжело ухая, трамвай побежал вперед. Он грузно переваливался на стыках, мотая не успевшую зацепиться за что-нибудь Таньку по всему салону.

О том, что у нее нет денег, Фролова вспомнила, когда уперлась взглядом в малоприметную старушку, устроившуюся на высоком сиденье.

— Платим за проезд, — хихикнула старушенция, встряхивая у себя на животе потертую коричневую сумку с деньгами.

— Я из многодетной семьи, — брякнула Танька первое пришедшее в голову.

— А документик? — прищурилась старушка.