Страницы нашей жизни том-1

Черевков Александр Сергеевич

Предложения Юрия Филимоновича звучали заманчиво, почти также как от Насырова Сухроба. С той лишь разницей, что за последствия предложенного от Юрия Филимоновича сам мог не опасаться, чем тогда от предложений Насырова Сухроба.

Конечно, если только Юрий Филимонович тоже не по вяз в мафиозных делах и в коррупции государственной власти. Ведь министр строительства Таджикистана тоже входит в кабинет министров Таджикистана и также является представителем власти, которая погрязла в коррупции и привела к развалу экономики Таджикистана.

Но, думаю,

что для меня это никак не грозит. Взятки не даю и сам их не беру. Таким образом, моему предприятию коррупция не грозит. Закон соблюдаю всюду. Понадобился мне целый месяц с отбором нужных специалистов, которые все шили и шли.

Порой казалось мне, что таким образом скоро по своему количеству людей поглощу все предприятия министерства строительства и само министерство строительства окажется тут каким-то жалким придатком в моем предприятии. Сам министр строительства будет просить у меня подачки в виде различных подарков для своей семьи и для своих родственников. Собственно говоря, уже подобное происходило, когда в министерстве строительства не было зарплаты и Юрий Филимонович по старой дружбе просил у меня денег в займы для своей семьи. Так как у них даже на хлеб не было денег, которые Юрий Филимонович истратил на отправку своих замужних дочерей на новое место жительства за пределы Таджикистана.

Сам Юрий Филимонович уезжать не собирался, так как перспективы власти в других местах нового проживания ему не светило, а начинать свою жизнь с рабочего он уже не хотел.

Тем более, что у него была прямая дорога на пенсию, с начислением которой Юрий Филимонович мог прожить долго всю свою оставшуюся жизнь. Мне такой пенсии не светило. Ведь сам не был министром и представителем власти.

К тому же сама моя пенсия ещё не выглядывала на горизонте моей жизни и мне предстояло вкалывать, как физически, так и разумом, добиваться благополучия своей собственной семьи. Понимал, что богатым жить сложно, но и в бедность не тянуло.

Между тем, жизнь моя пошла спокойно и равномерно, стереотипы развития бизнеса и моего сознания наслаиваются и крепнут, неудачи и проколы в моей работе перешли в состояние прошлого, остались где-то в хранилищах моё подсознания.

Начинаю закреплять всюду свои позиции. Выполнение моих работ и учёбы стремительно продвигаются к намеченной мной цели. Впрочем, нет тут, конечно, ничего в том не особенного, цель была намечена и достигнута через определённый промежуток времени.

Главное заключалось в том, что надо было добиться своего и с наименьшими потерями, которые всё-таки имелись в неопытности развития новой системы. Никто меня не учил, как руководить огромным бизнесом. Многому научила жизнь.

Это совсем не значит, что мне хотелось только наслаждаться успехом и быть в тени своей славы. Возможно, что мне ещё даже трудно было осознать свой успех, который, как тень в знойное лето опустился на существо моей жизни и может затмить мой разум в сладкой тени пленительного покоя?

Даже на эту тему написал себе стих, чтобы никогда не забывать,

что однажды можно вляпаться в дерьмо, из которого после будет очень трудно выбраться в течении долгих лет своей собственной жизни. Как у меня это подобное бедствие уже едва не случилось в работе с Насыровым Сухробом, в окружении мафиозных структур республики.

Ещё мне окончательно неизвестны последствия моей деятельности, которые связаны с работой в мафии, которая так сильно похожа на ту заманчивую тень во время знойного лета в разгар нашей перестройки, как в политической и экономической жизни Таджикистана, так и тени в наших душах.

4. Тень.

Было лето – очень жаркий день.

Своей прохладой поманила тень.

На жаре жалок был и слаб.

Себя отдал в тень, как жалкий раб.

Тень от меня собой прикрыла свет

И солнца для меня по сути нет.

В тени спокойно, никаких помех,

А балдею на глазах у всех.

Тень распласталась, на меня служа,

А в тени – прикрывшийся ханжа.

Имею все – спокойствие и чин.

Лежу под тенью, местный властелин.

У моих ног пропал конец тропы,

Там, от проходящей по жаре толпы.

В тени, то место, обителью нарёк.

Забытый всеми тёмный уголок.

Пусть люди думают, что один мудрец,

Готовый подражанью образец.

Сам прославлять себя хочу за этот шаг.

Как царь, король или арабский шах.

Среди людей был жалким и простым.

Сам стал в тени, пророком и святым.

Мой дом давно покинула судьба.

Там жизнь моя была бедней раба.

Но тень мой оживила дух.

Сам жить сейчас уже хочу за двух.

А люди пусть приветствуют меня.

Мой разум, похвалой своей пьяня.

Собой, в тени, по праву горжусь.

Лежу, как клад, как драгоценный груз.

В тени, со мной, творятся чудеса.

В стихах прославляю небеса.

Поток блаженства ядовит и густ.

Вот совсем заснул в тени без чувств.

Из глаз моих исчез небесный свод

И время затаило ход.

Потерял движение ума

И моим духом завладела тьма.

В траву увядшую пал лицом,

Как телом и душою, пред Творцом.

Может быть, в тот самый миг?

Блаженство высшее в себе постиг.

Стрелой мелькнула наслажденья страсть

Тень надо мною потеряла власть.

Планетой золотою, всех времён,

Мой лик был на мгновенье ослеплён.

Вдруг, видно стало, явь и блажь.

Исчезла тень – обмана страж.

За тень меня, ты друг не обессудь,

На солнце только видно жизни суть.

Вот видит мой свободный глаз,

Как в дерьме, своим лицом погряз.

Исчезли с тенью все мои чины

И больше нет уже моей цены.

Всю гадость увидел сам,

Как грязь к моим прилипла волосам.

Сам людям всем смотрю вослед

И вовсе мне от них почёта нет.