Странная смерть Европы. Иммиграция, идентичность, ислам
Шрифт:
После некоторой критики за методологию, манеру изложения и утаивание важнейших данных, в следующем году UCL опубликовал свои окончательные выводы. К тому моменту, принимая во внимание только собственные цифры UCL, результаты оказались еще более разительными. Полный отчет показал, что прежняя цифра в 95 миллиардов фунтов стерлингов значительно занижает стоимость иммиграции для Великобритании. На самом деле иммигранты за период 1995–2011 годов обошлись Соединенному Королевству в 114 миллиардов фунтов стерлингов, а окончательная цифра может достигать 159 миллиардов фунтов стерлингов. Разумеется, открытие того, что иммиграция на самом деле обошлась Великобритании более чем в сто миллиардов фунтов, не попало в новости, и никто не узнал в сводках новостей о заголовке, который должен был гласить: «Недавние иммигранты в Великобританию обошлись британским налогоплательщикам более чем в 100 миллиардов фунтов». Как они могли это сделать, если важнейшие результаты исследования
39
Dustmann and Frattini, «The fiscal effects of immigration to the UK», The Economic Journal, vol. 124, issue 580, November 2014. См. особенно таблицу 5.
Когда речь идет об иммиграции, везде применяются одни и те же стандарты доказательств и одни и те же процессы реинжиниринга. Для подготовки доклада о миграции в 2000 году британское правительство обратилось к двум ученым, наиболее известным своими взглядами в пользу массовой иммиграции, — Саре Спенсер и Джонатану Портесу, — чтобы найти обоснование политике, которую хотели проводить такие политики, как Барбара Роуч. К такой работе не применялись обычные стандарты академической строгости. Там, где требовалось утверждение, находились «доказательства» в его поддержку. Там, где ситуация считалась нежелательной, говорилось, что «доказательств нет» или они просто «анекдотичны». Например, существовали лишь «анекдотические свидетельства» того, что «высокая концентрация детей-мигрантов, для которых английский язык не является родным, может привести к нагрузке на школы» и «некоторому беспокойству среди других родителей». Не только «анекдотические», но и услышанные только от «некоторых». В документе также объясняется, что массовая иммиграция «может увеличить давление на рынки жилья, транспортную и другую инфраструктуру и усугубить перенаселенность и заторы» лишь «теоретически». Реальность же, как утверждается в статье, совершенно иная. Как можно представить, что приток большого количества людей потребует большего количества домов?
Вряд ли можно удивляться таким выводам, сделанным авторами, которые выступают за массовую миграцию как за благо само по себе. Но хотя их работа была представлена как экономический анализ преимуществ миграции, на самом деле она была не только планом общественных изменений, но и их поддержкой. Приводя аргументы в пользу массовой иммиграции, авторы настаивали на том, что дети мигрантов привнесут «большее разнообразие в школы Великобритании». Все потенциальные проблемы британских рабочих также были сведены на нет. Например, было «мало доказательств того, что коренные рабочие страдают» от масштабной иммиграции. Более того, «мигранты никак не повлияют на перспективы трудоустройства местных жителей».
Привлечение таких деятелей, как Спенсер и Портес, из академических кругов в Уайтхолл придало их мнению не только респектабельность, но и печать правительства. После публикации их доклада министрам вроде Роуча было на что сослаться, когда они настаивали на том, что массовая миграция приносит неоспоримые экономические выгоды. И если кто-то задается вопросом, как лейбористское правительство позволило иммиграции так разгуляться под его присмотром, то отчасти это произошло благодаря смазывающему эффекту подобной работы.
Реальность такова, что, какими бы ни были другие преимущества иммиграции, экономические выгоды от нее получает почти исключительно мигрант. Именно мигранты получают доступ к общественным услугам, за которые они раньше не платили. Именно мигранты получают более высокую зарплату, чем они могли бы заработать у себя на родине. И очень часто деньги, которые они зарабатывают — или большая их часть — отправляются родственникам за пределы Соединенного Королевства, а не возвращаются в местную экономику. Те представители средств массовой информации, которые утверждают, что массовая миграция делает всех богаче и что мы все поднимаемся на волне богатства, созданного иммигрантами, постоянно забывают об одном важном моменте. Даже когда ВВП страны растет — а он должен расти при постоянно увеличивающемся количестве людей в рабочей силе, — это не означает, что от этого выигрывают отдельные люди. Напротив, это делает только ВВП на голову. И нет никаких доказательств того, что массовая миграция повышает ВВП на голову. Именно поэтому, проиграв этот спор, сторонники массовой миграции переходят к другим.
Если экономические аргументы в пользу массовой миграции основаны на привлекательности взятки, то над другим главным обоснованием миграции в таких масштабах нависают очертания угрозы. Этот аргумент заключается в том, что европейцы стареют, что Европа — это «седеющее» общество, и что в такой ситуации нам необходимо привозить больше людей, потому что иначе в нашем обществе не будет достаточно молодежи, чтобы удержать
Это снова один из аргументов комиссара ЕС Сесилии Мальмстрем и представителя ООН Питера Сазерленда — видных международных авторитетов в области массовой миграции и ее сторонников. В 2012 году они утверждали: «Старение населения Европы является исторически беспрецедентным. Число работников будет стремительно сокращаться и может уменьшиться почти на треть к середине века, что будет иметь огромные последствия для социальной модели Европы, жизнеспособности ее городов, ее способности к инновациям и конкуренции, а также для отношений между поколениями, поскольку старики станут в значительной степени зависеть от молодых. И хотя история свидетельствует о том, что страны, приветствующие энергию и энергичность новых людей, лучше всего конкурируют на международном уровне, Европа идет противоположным путем, ужесточая свои границы». [40] Лучшим ответом на этот вызов, по мнению обоих авторов, является привлечение нового поколения из-за рубежа. Прежде чем говорить о том, почему этот аргумент так плох, стоит признать, что в нем есть небольшое зерно истины.
40
Sutherland and Malmstrom, «Europe's migration challenge».
Для того чтобы население оставалось на стабильном уровне, необходимо, чтобы коэффициент рождаемости в обществе составлял около 2,1. То есть для поддержания естественного роста населения в долгосрочной перспективе на каждых двух человек должно приходиться 2,1 ребенка. В последние годы в Европе этот коэффициент рождаемости опустился ниже указанного уровня. Например, коэффициент рождаемости в Португалии в 2014 году составил всего 1,23, что, если не принять меры, приведет к сокращению численности населения почти вдвое в следующем поколении. На рубеже тысячелетий не было ни одной европейской страны, где коэффициент рождаемости находился бы на критически важном уровне 2,1. Некоторые, в частности Германия (1,38), были намного ниже этого уровня. [41]
41
Эту и другую информацию об уровне рождаемости см. в Eurostat, «Total fertility rate, 1960–2014 (live births per woman)» Total_fertility_rate,_1960%E2%80%932014_(live_births_per_woman)_YB16.png].
Интересно, что было время, когда партии крайне левых и, в частности, «зеленых» на Западе ратовали именно за такой исход, чтобы уменьшить демографический взрыв. Они утверждали, например, — и это несмотря на неприятный оттенок после проведения аналогичной политики Китаем, — что для достижения «оптимальной численности населения» в мире каждая пара должна ограничиться одним ребенком. Предполагалось, что развитые страны могут возглавить этот процесс. Небезынтересно, что по мере роста миграции в Европу из стран третьего мира движения «зеленых» перестали выступать за ограничение численности населения или за ограничения на репродуктивную функцию. В то время как белые европейцы с радостью говорили, что им следует прекратить размножаться, они стали несколько более сдержанно обращаться с той же просьбой к темнокожим мигрантам. Тем не менее, идея о том, что европейцы просто перестали рожать достаточно детей и поэтому должны позаботиться о том, чтобы следующее поколение состояло из иммигрантов, является катастрофическим заблуждением по нескольким причинам.
Первая — из-за ошибочного предположения, что население страны всегда должно оставаться неизменным или, более того, продолжать расти. В состав европейских государств входят одни из самых густонаселенных стран на планете. Совершенно не очевидно, что качество жизни в этих странах улучшится, если население продолжит расти. Более того, когда мигранты прибывают в эти страны, они переезжают в крупные города, а не в оставшиеся малонаселенные районы. Так, хотя среди европейских государств Великобритания, наряду с Бельгией и Нидерландами, является одной из самых густонаселенных стран, Англия, взятая сама по себе, была бы второй по густонаселенности страной Европы. [42] Мигранты, как правило, не устремляются в горные районы Шотландии или в дикие места Дартмура. И поэтому постоянно растущее население вызывает демографические проблемы в районах, которые уже испытывают проблемы с обеспечением жильем и где инфраструктура, такая как общественный транспорт, с трудом поспевает за быстро растущим населением. Любой человек, озабоченный качеством жизни европейцев, должен был бы задуматься о том, как уменьшить численность их населения, а не значительно увеличить ее.
42
Eurostat.