Странница
Шрифт:
— Выход один, — сказала Ланта. — Надо сжимать матку. Если разрыв там, кровотечение иногда останавливается. Это очень больно.
— Нужно попробовать.
Ясмалея была слишком поглощена ребенком, чтобы обратить внимание на предупреждение Сайлы о возможной боли. Сайла почти улыбнулась — она и представить себе не могла, что малыш окажет такое сильное влияние на мать.
Она наклонилась, чтобы выполнить еще одну неприятную задачу. Ланта приказала Ясмалее взять в зубы кусок льняной ткани.
Ясмалея содрогнулась от боли, издав приглушенный крик.
Кровотечение продолжалось. В первый
— С ней все в порядке, — сказала Сайла. — Кровь скоро остановится.
Ланта кивнула.
Обе они избегали смотреть друг другу в глаза.
Быстро убрав комнату, женщины сменили постельное белье и связали старое в два больших узла. Некоторое время постояли в нерешительности. Согласно обычаю, материал должен быть немедленно сожжен, однако они молча засунули узлы подальше в угол, осенили себя Тройным Знаком и больше не обращали на них внимания.
Когда с уборкой было покончено, Сайла поднесла к носу Ясмалеи маленький фарфоровый пузырек с нашатырем. Глаза роженицы широко открылись, но взгляду не хватало осмысленности. Ясмалея неуверенно улыбнулась — в ее голове продолжалась круговерть, вызванная стрессом и маковым сном. Несмотря на тяжесть перенесенного испытания, несмотря на присущие ей в жизни эгоизм и распущенность, мать стала баюкать малыша, глядя на него с любовью и гордостью, как всякая мать в любое время и в любой стране.
Внезапный звук заставил Сайлу и Ланту подскочить. Они резко обернулись и увидели в углу плачущую рабыню. Жрицы поспешили к ней. Девушка испуганно съежилась, но вскоре поняла, что никто не собирается ее бить.
— Малыш, — заговорила она. — Он так боролся. Он жаждет жизни. Как моя госпожа смотрит на него! Я никогда не думала, что она может быть такой нежной. — Рабыня замолчала, поглощенная нахлынувшими эмоциями.
Ланта потрепала ее за руку.
— Я понимаю тебя. Скоро мы уйдем. Ты поможешь ей ухаживать за ребенком?
— Конечно. Я буду ухаживать за ним так, как будто он мой собственный, — ее лицо помрачнело. — Если я когда-нибудь освобожусь, то обязательно заведу ребенка. Но я не хочу, чтобы он кому-то принадлежал. — Успокоенная их немым одобрением, она снова воспряла духом. — Он будет хорошим мальчиком. Видите, какой он большой?
— Да уж, мы заметили, — сухо сказала Сайла и повернулась к Ясмалее. Потом, обращаясь к Ланте, добавила: — Он еще и очень выносливый. Твердый, как камень. Ты правильно поступила, когда заставила меня тянуть. Больше я в тебе не сомневаюсь.
Ланта покраснела.
— Я не знала, что еще можно сделать. Ты простишь меня?
— Я прощаю тебя. Ты вернула мой разум назад из темных глубин. И ты единственная, кто доказал мне, что я не одинока. — Сайла потянулась, чтобы взять подругу за руки. Они стояли обнявшись, когда дверь в коридор распахнулась и в комнату ворвался Бос в сопровождении трех вооруженных воинов.
Глава 76
— Убить всех, — Бос обнажил меч.
— Стойте! —
Левая рука Сайлы поднялась вверх, ладонью к нападавшим. Глаза, похожие на голубые льдинки, пронизывали фигуру Боса.
— Здесь находится мать ребенка Капитана.
Бос вернул меч в ножны. Его люди неуверенно переминались с ноги на ногу. Наконец их предводитель зааплодировал, медленно и насмешливо. Его ухмылка удвоила страх Сайлы, она почувствовала, как подгибаются колени.
Бос заговорил небрежно, как будто присутствовал на дружеской вечеринке:
— Я знаю Капитана всю свою жизнь, но до сих пор он меня удивляет. Сегодня в Косе резня. Страна содрогается от восстания этих подонков рабов. И вдруг мой вождь отзывает меня и говорит: «Возвращайся в замок. Если при всей этой неразберихе Жрица окажется рядом во время родов, она их примет. Переворот был начат ведьмой, ведьмой он и закончится. Убей ее. Избавь меня от этой коровы Ясмалеи и ее выродка». Видишь, Жрица, Капитан ничего не делает зря. Он объявит тебя подружкой ведьмы, которую разоблачила Жнея. Жители Коса узнают, что ты убила мать и наследника, чтобы способствовать мятежу. — Взгляд Боса помрачнел. Он повернулся к своим людям: — Действуйте.
Крик Ясмалеи послужил сигналом.
Бос вынул меч из ножен. Сайла отшатнулась назад, Ланта вытянула вперед руки в бессильной попытке защититься.
Неторопливость, сквозившая в действиях воинов, пугала больше, чем вопли.
Никто из них не успел увидеть или услышать Хелстара, шагнувшего в открытую дверь. Прежде чем нападавшие опомнились, один из них уже валялся на полу с раскроенным надвое черепом. Второй повернулся на звук и упал с перерезанным горлом.
Бос и оставшийся воин не собирались умирать так скоро.
Мгновенно оценив ситуацию, они вдвоем напали на Хелстара. Засвистели мечи, посыпались искры. Прекрасно владеющий оружием кузнец был вынужден защищаться. Почти не имея возможности наносить ответные удары, он вел бой, конец которого нетрудно было предвидеть.
Додой распахнул дверь смежной комнаты и включился в битву, размахивая над головой цепью с топором. Сайла с Лантой склонились к кровати, пытаясь собственными телами защитить Ясмалею и ребенка.
Сверкающий топор с глухим ударом врезался в незащищенную спину Боса. И, отскочив, упал на пол. У Додоя не хватило сил пробить кольчугу, надетую под рубашкой придворного. Как нож Ланты, ударивший когда-то Хелстара, топор не причинил вреда.
Бос наступил ногой на лезвие, нагнулся и дернул цепь. Додой взвизгнул, когда оружие вырвалось из рук. Глядя на ободранные пальцы, он продолжал кричать, пока не поднял глаза и не увидел занесенный над собой меч Боса.
Мальчик скрутился в визжащий комок и замер в ожидании.
С бешенством глядя на Ясмалею и ее сына, Бос отшвырнул Додоя в сторону. Меч был поднят для удара.
Фигура в желтом пронеслась через комнату и врезалась в предводителя слева. Бос отшатнулся и ударил мечом, рассекшим мягкую плоть руки рабыни от запястья до локтя. Задохнувшись, она зажала верхнюю часть раны второй рукой. Сквозь пальцы толчками пробивалась алая кровь.