Странница

Абиссин Татьяна

***

Большой зал радовал глаз разноцветными шарами, игрушками разных форм и размеров и живыми цветами, расставленными в больших тонких стеклянных вазах по периметру. Организаторы конкурса явно не поскупились, чтобы придать торжественность мероприятию. Удивительные черные стулья, бокалы и посуда из черного стекла – эффектное и необычное дополнение к окружающему интерьеру и пестрым, как стеклышки в калейдоскопе, стенам. Столики удивляли теплой лимонной подсветкой изнутри, создавая ощущение, что ты находишься в каких-нибудь сталактитовых пещерах.

Люба быстро нашла ведущую конкурса и отметилась в заявочном бланке. Ведущая, оказавшаяся улыбчивой, чуть полноватой женщиной в очках, протянула Любе значок конкурсантки и смущенно заметила:

– Будешь выступать под номером двадцать восемь. Предпоследняя. Все, кто пришли до тебя, тянули жребий. Но ты опоздала.

Люба уныло кивнула. И, правда, как-то неудачно все сложилось, причем с самого утра. Пощечина Михайловны все еще горит на щеке. А ведь она потратила приличное количество тонального крема, чтобы ее замазать! И, похоже, неприятности продолжаются…

«Все же плохо, что я выступаю в самом конце. Не люблю так. Придется нервничать, завидовать тем, кто «отстрелялся» раньше… Да и оценки, скорее всего, будут выше у тех, кто выйдет на сцену в первых рядах… Но вдруг я ошибаюсь? Может, если буду в конце, то жюри меня лучше запомнит?»

Звук разбитого стекла, донесшийся до неё, заставил Любу подскочить на месте, а потом со всех ног броситься в гримерку. Следом за ней туда же поспешили ведущая и одна из официанток.

Девочка замерла на пороге, не веря своим глазам: весь пол был усеян мелкой хрустальной крошкой. Посреди гримерки стояла Соболева, с самым трагическим видом заломив руки:

– Любаша, прости! Я только хотела поближе рассмотреть твой чудесный венец, а он – возьми да и выскользни из рук! Какая жалость, правда? Не волнуйся, моя мама возместит стоимость вещи, – Женька перевела хитрющий взгляд чуть раскосых глаз на ведущую, – Римма Федоровна, в «Московском шелке» найдется какое-нибудь украшение, которое Люба могла бы использовать вместо венца? Ну, там, ленточка, цветочек?

– Ленточка, цветочек?! Да ты специально его разбила! – взревела Люба и уже собиралась кинуться на соперницу с кулаками, но была остановлена сильной рукой ведущей.

– Конечно, мы найдем что-нибудь. Люба выступает предпоследней, и мы успеем… Но, Евгения, после шоу я бы хотела серьезно поговорить с вашей матерью.

– Без вопросов, Римма Федоровна, – Женька скромно потупила глаза. – А пока буду готовиться к выходу на сцену. Ведь мой номер – третий по счету. Мне предстоит петь романс. Любаш, ты смотрела «Жестокий романс»? Мне особенно удаются песни из этого фильма. А что ты подготовила?

– Какая же ты дрянь, Соболева! – Журавлева крепко сжала кулаки, так что ногти вонзились в кожу, затем резко повернулась на каблуках к ведущей:

– Кто пойдет искать для меня реквизит? Вы?!

В разговор вмешалась стоявшая рядом официантка:

– Римма Федоровна не сможет. Она открывает конкурс. Пойдемте со мной. Я отведу вас к администратору, там разберемся…

Глава 3. Прическа по старой моде

За стеной приглушенно звучала очередная «минусовка», и, кажется, шло выступление участницы под номером «девять». Люба сидела у трюмо, сложив руки прямо перед собой, не в силах оторвать взгляд от прозрачной пластмассовой банки, в которую девушки из обслуживающего персонала «Шелка» упаковали остатки хрустального кокошника. Острые камни, сверкающие в приглушенном свете гримерки, напоминали сказочную алмазную гору.

«Гора моих надежд, – мрачно размышляла Люба, – интересно, что теперь скажет дядя? Хотя это и так ясно. С Соболевыми из-за меня он ругаться точно не станет. Просто загнобит: «ну и дура, раз не уследила за нарядом спонсора, бросила его без присмотра». Да еще высчитает с меня стоимость вещи. Хотя, чего я волнуюсь? Он и так забирает все заработанные деньги!»

– Люба, думаю, вот эти две атласные ленты подойдут к сарафану. Посмотри, какая лучше, – белая или синяя! – доброжелательный голос администратора Маши вернул девочку к реальности.

Люба критически осмотрела обе ленты, и удовлетворенно кивнула:

– Беру синюю. Белая по цвету сольется с волосами.

Маша кивнула:

– Пожалуй, ты права. А какую ты хотела сделать прическу?

Люба, невольно охнув, вспомнила, что собиралась переплести «косу». Та к настоящему моменту изрядно растрепалась.

– Обычная «коса»? Тебе не кажется, что это слишком просто?

– Возможно, но что же делать? Я ведь – не волшебник, а только учусь, как говорится. Это касается и прически. «Коса», «хвост», две «косички», вот и все, что умею. В агентстве «Звездный компас» у нас есть свой стилист. Обычно, перед съемкой, она мне помогает…

– Хочешь, сегодня я побуду твоим стилистом? – просто и тепло улыбнулась Маша. – Если доверишься мне, сделаю прическу, которая подчеркнет твою индивидуальность, и сильно не изменит этот… ммм…русский колорит, – она кинула выразительный взгляд на синий бархатный сарафан Журавлевой.

Время от времени, девочка поправляла пышные белые рукава, украшенные вышивкой, словно говоря: «Я выше этого, я справлюсь». Маше захотелось поднять ей настроение любой ценой:

– Похоже, ты сомневаешься в моих силах. Но у меня есть младшая сестренка. Я могу сделать тебе чудесную прическу, какую однажды сотворила ей на Новый год в третьем классе.

– Но сейчас – не Новый год, и я – не в третьем классе, – вяло попыталась отказаться от чужой помощи Люба.

– Только подумай – твои золотистые пряди не будут спрятаны в «косе», а подчеркнут овал хорошенького личика. А плетение косицы по самому краю, как делали дамы в средневековье, сделает волосы похожими на покрывало из шелка.

Девочка улыбнулась и согласно кивнула. Может, образ средневековой дамы и не слишком вязался с ее песней и костюмом, но с распущенными волосами ей всегда шло больше. Да и подобную прическу ей еще не делали.