Странница
Шрифт:
– Но у девчонки есть отец!…
– Он не объявится, уж поверьте, – притворно вздохнул чужак. – А теперь, прощайте. Никогда не забывайте про наш уговор, Вадим.
Глава 1. Опаздывать – запрещено!
Примечание от автора: прошло 12 лет.
– Почему не помыла за собой чашку? Лентяйка! – удар ладонью по щеке, не сильный, но от того не менее обидный, заставил Любу отшатнуться.
Девочка исподлобья взглянула на Ольгу Михайловну, не собираясь извиняться. Нотации на тему: «старших нужно слушать»,
– Я опаздываю на конкурс, Ольга Михайловна. Когда вернусь, все уберу. И вымою пол. Я же всегда это делаю!
Любимая женщина дяди Вадима побагровела:
– Опять дерзишь? Или решила, пару раз покрутившись на подиуме, что теперь – «звезда»? У Вадика – золотое сердце. Взял тебя, сироту, к себе в дом. Кормит, поит, воспитывает. И чем же ты ему отвечаешь? Не можешь за собой чашку помыть, дурында?
– Я подрабатываю в его модельном агентстве, приношу деньги. Это же была ваша идея? Вы потребовали у дяди, чтобы я оплачивала проживание? – Люба свела брови к переносице и насупилась.
В отличие от многих сверстниц, она никогда не мечтала о карьере модели. Не желала она тратить все свободное время, занимаясь хореографией и танцами. Не хотела прогуливать уроки, особенно контрольные. Ведь их все равно потом приходилось писать. Люба предпочитала проводить досуг за просмотром любимых сериалов на стареньком ноутбуке и играть в ПСП-приставку (портативную Сони Плестейшен).
– Должна же ты хоть как-то приносить нам пользу! – Михайловна сделала ударение на слове «нам», намекая, что в этой квартире нет, и не будет другой хозяйки, кроме нее. – И не думай, что дам тебе поблажку, только потому, что работаешь у Вадима! Если ты проспала и не успела сделать домашнюю работу, сама виновата. В следующий раз будешь ответственней. Или, помяни мое слово, ничего хорошего из тебя не выйдет!
– Я все поняла, Ольга Михайловна. Только я опаздываю. Я могу идти? Если пропущу конкурс «Барышня», дядя будет недоволен. И мне придется сказать, что это вы меня задержали, – Люба забрала чашку из рук раздраженной «тетушки», быстро ополоснула ее и поставила на свободное место в сушилке.
– Какая же ты наглая, Любка! И за что мне это наказание? А ведь Вадим из-за тебя семью заводить не хочет. Насмотрелся! Говорит, до твоего совершеннолетия и слышать ничего не желает о собственных детях. Поняла, о чем я? Я ж по твоей вине страдаю! А ты не ценишь, прошмандовка! – Ольга Михайловна патетично вздохнула, трагическим жестом прижав пальцы к вискам.
– Дядя Вадим использует вас, как и меня, – шепнула Люба, выскользнув из кухни.
Из Владыкино до центра еще долго добираться. А ругать Ольгу Михайловну дядя не будет. Зато ей, Любе, за опоздание или неучастие в конкурсе, влетит.
Девочка торопливо собирала сумку под аккомпанемент тоскливых причитаний Михайловны, сдобренных элитным коньяком. О её плане «отвести в ЗАГС» дядю Вадима, Люба знала уже давно. И помогать ей с этой затеей не собиралась. Более того, исполнение мечты Ольги Михайловны стало бы для Любы кошмаром. Пухленькая блондинка средних лет слишком любит распускать руки по любому поводу! Если Михайловна
Впрочем, Ольга, обернувшись законной женой Вадима Журавлева, и сама догадается подыскать для надоевшей «племянницы» школу-интернат.
***
– Внимание! Напоминаем, что поезд проследует мимо станции «Фрунзенская», не останавливаясь. Станция закрыта на ремонт… – механический голос потонул в грохоте вагонов, увлекаемых в тоннель метро.
Люба растерянно заморгала, убирая мобильный телефон, с которого читала фэнтези-роман, глубоко в сумку. Быстро вскочив с места, она направилась к выходу.
«Кто бы знал, что пересадкой на Сокольническую здесь не обойдется! Эх, если б я встала пораньше, сейчас не боялась бы опоздать! Ведь нужно еще отметиться у администратора, переодеться, накраситься… В чем-то Михайловна права, какая же я несобранная! Даже о том, что моя станция закрыта, узнала в последний момент! И что теперь делать? Двигаться к наземке? Кажется, здесь останавливается двадцать восьмой троллейбус, который довезет до Фрунзенской».
Мысли о троллейбусе номер двадцать восемь повлекли за собой неизбежные печальные воспоминания о репетиторе по математике, которого Люба дважды в неделю посещала в прошлом году.
А причиной этих встреч оказалась математичка Говорова, которая, выставив ей семь двоек в журнале за нежелание отвечать у доски, потребовала срочной беседы с родственниками. Дядя, после этого «душевного» разговора, пришел домой красным от негодования. И, скрепя сердце, отправил Любу к репетитору, а потом контролировал выполнение домашних заданий. То, что ей в будущем математика не понадобится, Вадима не волновало.
…Стоило девочке выйти из метро, как зарядил мелкий, но частый дождь. А зонт Люба с собой не захватила. Оставалось радоваться, что прическа для выступления у нее простая и не пострадает от капризов погоды.
«Нет, правда, о чем я думала? Синоптики же обещали дождь», – размышляла Люба, вздыхая о забытом дома зонтике. С шестого этажа, где жили Журавлевы, небо с утра казалось безоблачным. Но в Москве всегда так. В одной части города люди могут изнывать от жары, а в другой – жалеть о том, что не натянули с утра резиновые сапоги.
«Менеджер Катя сейчас сказала бы, что я напрасно дуюсь на погоду. Мол, у нас – как в Нью-Йорке, если не нравится погода – просто подожди пятнадцать минут. Но сегодня, как назло, этих минут у меня нет!»
– Доченька, давно троллейбуса не было?
Негромкий голос заставил ее оглянуться. Рядом стояла старушка, суетливо убиравшая в сумку потрепанный зонтик. Люба в ответ вздохнула:
– Я минут пять назад подошла. А здесь троллейбусы часто ходят? Мне нужно на Фрунзенскую, а станцию закрыли…
– Не переживай, здесь еще бесплатный автобус «нулевой» ходит. На нем тоже можно доехать. Какой первым прикатит, на тот и садись.
Журавлева слегка кивнула и замолчала. Ей хотелось повторить мысленно текст песни, с которой она выступает. Песня была из тех, что традиционно считаются «русскими народными». Но ее менеджер решила, что для конкурса «Барышня», где оценивались не только внешность и вокальные данные, но и обаяние кандидаток, песня подходит лучше всего.