Странник поневоле
Шрифт:
Богдан лихорадочно соображал, что можно сделать в такой ситуации. Он был спортивный, ловкий, достаточно тренированный парень, умел неплохо драться, но что можно противопоставить пистолету, да ещё такому необычному?
– Вы псих, псих, – прошипел он, массируя руку.
Ингвар Янович отошёл от столика на несколько шагов, направляя пистолет на Богдана.
– Полукруг, – процедил он сквозь зубы.
Матерясь, Богдан поднялся на ноги, которые вдруг стали подрагивать, и, придерживая травмированную руку, побрёл в коридор к стенному шкафу.
Ингвар
– Пошевеливайся! – приказал латыш, помахивая пистолетом.
Вполне естественно делая вид, что он кривится от боли, Богдан полез в шкаф. Пользуясь тем, что с места, где он сейчас стоял, Ингвар Янович не мог видеть его рук выше локтя, Богдан быстро сунул баллончик в правый рукав джинсовой курточки. Кисть он держал скрюченной после удара, так что ему не составляло труда придерживать баллончик в рукаве так, чтобы тот не выпал.
Взяв со второй полки полукруг, Богдан так же медленно пошёл в комнату. Ингвар Янович приказал положить полукруг на пол на полпути к столику и снова сесть в кресло.
Не спуская глаз с Богдана, латыш поднял портфель, одной рукой вытащил из него точно такой же полукруг и опустил его на пол в нескольких сантиметрах от первого. Оба полукруга рванулись друг к другу, как железо и магнит, и слепились с сухим щелчком, образовав полный круг.
Богдан от неожиданности привстал, чтобы лучше видеть.
– Сидеть! – цыкнул на него Ингвар Янович, не отрывая глаз от лежащего на полу непонятного устройства.
Впрочем, сказано это было как-то небрежно, словно его уже почти не интересовал человек, которого он собирался через минуту убить. Ингвар Янович потряс руками над головой, первый раз отведя ствол пистолета от Богдана.
– Наконец-то! – радостно вскричал он. – Если бы кто-то знал, как долго я искал его в этом чертовом мире! И ты, грязная кукла, решил водить меня за нос, когда выход уже почти у меня в руках?! Нет, я всё-таки не просто убью тебя, я заставлю тебя мучаться, ублюдок! О боги, как я заставлю тебя мучаться! – Он снова потряс кулаком свободной руки над головой.
«Надо решаться», – подумал Богдан, осторожно выдвигая баллончик из рукава и делая вид, что левой рукой продолжает массировать травмированную правую.
До точки, где стоял латыш, было чуть больше двух метров. Богдан был уверен, что если бы не поврежденная рука, он сумел бы прыгнуть даже из кресла и свалить Ингвара Яновича до того, как тот успеет вскинуть свой странный пистолет. Но рука мешала действовать быстро, а для того, чтобы эффективно воспользоваться аэрозольный баллончик, латыш стоял пока слишком далеко.
«Не успеть, – подумал Богдан, – но надо решаться!»
И он уже почти был готов прыгнуть и наверняка бы не успел, но его спас случай.
В коридоре неожиданно зазвонил телефон. Ингвар Янович вздрогнул и резко повернулся к двери, непроизвольно сделав шаг к Богдану.
– Кого ты… – начал латыш, тыча пистолетом в сторону входной двери и на секунду отвернувшись от Богдана: второй звонок телефона ещё не успел прозвенеть, всё произошло очень быстро.
В тот же миг баллончик уже оказался в левой руке Богдана.
Позже, уже спокойно размышляя над своим везением, Богдан подумал, что Ингвар Янович, видимо, решил, что позвонили в дверной звонок.
– …ждё?.. – продолжил латыш, вновь поворачиваясь к Богдану.
Почти в этот же момент прозвучал новый звонок, но конец фразы гостя с шипящим «…шь» уже захлебнулся в тугой струе едкого аэрозоля, ударившего в лицо.
Латыш вскинул руки к глазам. Богдан прыгнул вперёд, что было сил, врезаясь в Ингвара Яновича левым плечом.
Удар получился даже слишком сильным: Ингвар Янович стоял без достаточного упора, кроме того, он не видел момент броска и не был готов к нему.
Богдан покатился по ковру, кашляя от аэрозоля, который он тоже вдохнул, а Ингвар Янович опрокинулся назад, пробил затылком стеклянную дверцу в серванте и, круша полки, фужеры и чашки, свалился на пол. Пистолет отлетел в сторону.
Превозмогая боль в повреждённой руке, Богдан вскочил и схватил оружие. Однако это было уже лишнее в данный момент, поскольку Ингвар Янович лежал без движения. Из нескольких глубоких порезов на лице и голове у него текла кровь.
Телефон продолжал звонить, потом перестал.
Тяжело дыша и отплевываясь, Богдан принёс с кухни длинный кусок прочной бельевой веревки. Связав Ингвару Яновичу руки и ноги, он посадил его у разбитого серванта и только после этого проверил пульс. Пульс был. Богдан посмотрел на подтёки крови на голове гостя и сказал вслух:
– Ладно, не подохнешь.
Открыв дверь на балкон, чтобы проветрить комнату, он подошёл к столику, налил коньяка и залпом выпил. Затем принес из кухни коробку, где держал йод, бинты и всякие аптечные мелочи.
Когда он начал обрабатывать раны Ингвара Яновича, тот застонал.
– Больно? – участливо спросил Богдан, но латыш, если гость Богдана являлся латышом, в чём приходилось уже сильно сомневаться, ещё не пришёл в себя настолько, чтобы связно отвечать.
Закончив перевязку и наложив на более мелкие порезы пластырь, Богдан обыскал самого Ингвара Яновича и его портфель.
В портфеле и в карманах гостя обнаружилось почти тридцать тысяч советских рублей, три тысячи двести долларов США, а также несколько паспортов, причем не все из них были советские. Кроме того, там имелись разные довольно обычные мелочи и несколько весьма странных предметов: две плоские коробочки размером с пачку сигарет, только тоньше, фонарик толщиной с карандаш, но очень мощный – такого Богдан никогда не видел, и пять сплюснутых по оси цилиндриков. После некоторого раздумья Богдан понял, что цилиндрики вставляются в рукоятку пистолета и, по-видимому, представляют собой запасные обоймы.