Странник

Круз Андрей

– Эф-Оу-Би Фоллз, здесь «Хаски-один», как принимаете? – запросил я землю.

Ответили почти мгновенно, нас ждали:

– «Хаски-один», здесь Оу-Пи Фоллз, принимаем чисто. Как долетели?

– Эф-Оу-Би Фоллз, долетел штатно, запрашиваю разрешение на посадку.

– «Хаски-один», разрешение дано.

Ну и спасибо, что дано. Заодно с разрешением дали курс на заход. По навигатору, разумеется, наземные службы аэропорта здесь работали в крайне ограниченном режиме, откликнулись – и все, и на том спасибо. Но сажать машину было несложно – полоса длинная, широкая, бетонная и гладкая, видимость такая, что лучше не придумаешь. Даже боковой ветер едва чувствовался – так, чуть-чуть покачивал. Поэтому

сажал я машину на скорости, на два колеса, коснувшись полосы так нежно и гладко, что сам поразился – как это так у меня получилось? Но получилось – и хорошо, было бы куда неприличней, если бы я «закозлил» при посадке, вроде как заранее создав себе здесь репутацию неумехи. А в «умехи» мне все же еще рановато, наверное.

Справа от меня потянулись ангары и строения базы авиакрыла Национальной гвардии Монтаны, перед которыми в рядок вытянулось несколько сгоревших остовов боевых самолетов – явно последствие уничтожения всей тяжелой техники, что федералы не могли увезти с собой, отступая в Анклавы, или, как это называли официально, – на Федеральную территорию. Затем было здание терминала, стоянки, забитые машинами, частично огороженные остатки лагеря FEMA [9] , а уже потом я разглядел длинное-длинное сборное здание сортировочного центра UPS [10] , с огромной бетонированной площадью перед ним, куда, как сказал голос по радио, мне и было нужно. Когда я подкатил ближе, откуда-то из-за угла навстречу выехал защитного цвета немецкий G-wagen, который мигнул мне фарами, развернулся и поехал впереди, указывая дорогу.

9

Служба типа нашего МЧС.

10

Служба грузовых перевозок.

– «Хаски-один», потом сам будешь свое место искать, – послышался молодой женский голос в наушниках.

– Принял, – ответил я нейтрально.

Ближе к терминалу я заметил пулеметные гнезда из армированных мешков с землей, пустые, правда, выложенные, наверное, на случай тревоги, изгороди из витой колючки между ними, еще «джи-ваген» в укрытии, причем с пулеметной башней на крыше. Это все из наследства местной национальной гвардии? Сомневаюсь, что-то я у американцев такого не видел. Из Канады пригнали, наверное. До Канады отсюда, в общем-то, не больше двух сотен километров.

Стоянка самолета была тоже прикрыта с трех сторон рядами огромных, перемещаемых краном мешков с землей и гравием. Опасаются обстрела откуда-то? По-иному такую конструкцию не объяснишь. А вообще обстреливать это место будет сложно, тут до ближайших строений в любую сторону… да метров пятьсот, наверное, а так с иных направлений и вовсе скрытно на дистанцию выстрела хотя бы из снайперской винтовки не подойдешь особо. Разве что из пассажирского терминала или из некоторых строений базы национальной гвардии.

Кроме того, множество больших мешков выстроено рядами вдоль стен ангара, местами так и в два яруса, прикрывая все от того же гипотетического обстрела его содержимое, а на углах крыши выложены укрытия для наблюдателей. И наблюдатель в одном из них, к слову, сейчас на месте – вижу округлый военный шлем в камуфляжном чехле.

Прижавшись виском к боковому стеклу, я пытался разглядеть путь перед собой, который в немалой степени загораживал задравшийся капот, но все же на указанное место вырулил. Опять же спасибо практике на По-2 – там вообще на рулежке не видно ни черта. Выжал тормоза, заглушил хорошо потрудившийся за время полета движок.

Все, я на новом месте. Где, как мне кажется, начнется новый этап жизни. Ощущение у меня такое, предчувствие. Предвкушение даже, может быть. Волнуюсь почему-то, хотя по логике здесь, среди чужих, я вроде бы даже среди своих, такой вот парадокс.

Когда пропеллер «лайки» остановился, наступила тишина. Даже постукивание дизеля близко подъехавшего «джи-вагена» воспринималось как ее часть, настолько уже слух привык к постоянному гудению авиационного «лайкаминга».

Снял наушники и, вытащив носовой платок, с облегчением вытер уши – за несколько часов полета под плотно прилегающими чашками они сильно вспотели. Повернув рукоятку, толкнул дверцу справа. Верхняя ее часть поднялась к высокому крылу, а нижняя откинулась, давая возможность хоть и не слишком быстро, но все же выбраться из кабины. Хорошо хоть кресла в этом самолете удобные, даже задницу не отсидел за время полета. А вот выбираться из «фоксбэта» было намного удобней.

Солнечно, причем солнце довольно сильно греет. И яркое оно, солнце это самое, я даже под темными очками сощурился. Ветерок по лицу, откуда-то запахом костра вроде как несет. Тишина еще сильнее навалилась после того, как заглох двигатель «джи-вагена». Вообще тихим мир теперь стал, в иное время человеческому шуму даже радуешься – все какой-то признак жизни. Очень тихий, даже по-нехорошему, наверное.

Как-то сразу стало под солнцем жарко, я расстегнул «молнию» на камуфляжной охотничьей куртке, в которой так и предпочитал ходить с тех пор, как нашел ее в своем доме. Огляделся. Обратил внимание на выросшую по сторонам от взлетной полосы траву. Наверное, ее раньше стригли там, а потом перестали. А может, и нет. Но сейчас высокая и сухая.

Из остановившейся машины вышла молодая рыжая, стриженная под «солдата Джейн» девушка в прямоугольных очках, как-то некстати напомнившая мне Люси из Гарден-Сити. Правда, эта была моложе, с виду так лет двадцать, не больше. Одета она была в «компьютерный», или, как тут, оказывается, его называли, – цифровой камуфляж, состоявший из смеси черных, зеленых и салатовых угловатых пятен, обута в серо-зеленые высокие ботинки-берцы. На рукаве пятно велкро без всяких эмблем, а вот на груди полоска с именем: «Дж. Ханглинден». Скандинавское что-то.

Девушка была вооружена коротким автоматом с «ред дотом» на нем, который висел у нее на груди ловко и привычно. Тут уж кому чего, а у меня глаза на этом всегда задерживаются в первую очередь. Впрочем, если оружие на женщине, а женщина симпатичная, то во вторую. Эта была вполне симпатичная.

– Влад? – спросила она, протягивая руку. – Джейн.

Вот так, даже тут я с «солдатом Джейн» угадал.

– Влад, – представился я. – Как поживаете?

Рукопожатие было совсем не по-женски крепким, при этом я подсознательно ждал, что рука окажется суровой и мозолистой, но в этом ошибся – ладошка оказалась почти детской по габаритам, теплой и нежной. Молодая девушка совсем, и вся ее военная суровость заметно напускная, солидности себе нагоняет.

– «Оттер» сядет примерно через сорок минут, так ожидаем, – сказала она. – Пока можете затащить свои вещи, – она кивнула в сторону ангара с рядом подъемных ворот.

– Спасибо, – кивнул я, оборачиваясь к самолету и ныряя в багажный отсек «лайки».

Сумки, оружие… вообще-то не так уж и мало.

– Помочь? – спросила Солдат Джейн.

– У меня здесь патроны в основном, поэтому сумки тяжелые… а машину можно подогнать ближе?

– Можно взять «эль-карт», – сказала она, показав на целый ряд разношерстных тележек из тех, на которых грузчики перетаскивают холодильники, таких Г-образных, на двух колесах, или для американцев L-образных, откуда и название, стоявших у стены терминала. – Нам здесь много тяжелого приходится перетаскивать.