Странник
Шрифт:
К тому моменту, как она вновь поднимает дымящееся оружие, Странник успевает встать и глубоко вдохнуть. Он бросается вперед, она жмет на спусковой крючок. Ствол вспыхивает, но в этот раз не кричит, уступив песне Странника. Кисть Надсмотрщицы бьется об пол с влажным шлепком, оставляя безумно мечущуюся в воздухе розовую культю.
Боль пронизывает все мысли полукровки, и она всеми конечностями вцепляется в стол, его металлические ножки со скрипом отрываются от пола. Кряхтя, она швыряет стол во врага.
Отражая удар, он отвечает протяжным криком,
В шквале движений сливаются руки и меч, человек и полукровка, звериные вопли и песнь острых лезвий. Когда все затихает, поверженная и лишенная конечностей Надсмотрщица остается лежать гротескной грушеподобной тушей.
Странник глубоко вонзает в нее меч. Синее пламя полыхает, жадно пожирая труп, пока не остаются лишь обугленные комки.
Глаз закрывается.
Странник спешит. Вокруг темно, и звезд нет. Люди слышат из своих укрытий, как он спотыкается. Они еще не понимают, что произошло, но чувствуют, что грядут изменения. И содрогаются.
В его поле зрения попадают, расплываясь, неоновые буквы. Дверной проем под ними озаряют более сильные огни, рассказывающие жестокую историю о происходящем внутри.
Снаружи слоняется человек, он выглядит неуверенным. Он поворачивается к бродяге, искоса смотря на него.
– Нежнакомец, это ты? Это я, Вентриш. Кажетшя, ты как раж вовремя. Только что целой толпой жаявилишь какие-то парни и вломилишь к Мелкой. Я шлышал вжрыв, одни шолнца жнают, что это было! Потом выштрелы, а шейчаш – ну, только редкие штоны. Ты бы шходил туда, пошмотрел, что шлучилошь, хотя лучше бы тебе шражу подготовитьшя к худшему.
– Лжец! – без слов поет меч, высвобождаясь из ножен, и рассекает старику нос и подбородок. Странник отворачивается, пока тело падает. Он трясет головой, спеша вперед.
Дверь валяется на полу, выбоина на ней напоминает карикатурную улыбку. На столах пляшут огоньки, порождая дым, и облака пыли наполняют воздух, укутывая тела мертвых и умирающих. Некоторые обожжены, другие застрелены. Странник проходит между ними, его безмолвный меч дарует милосердие страждущим.
Бродяга забирается в шатер, переступая очередной труп на входе.
Коза стоит позади в углу, тело Мелкой лежит сбоку от нее, ее пальцы чуть-чуть не дотягиваются до пистолета. Оружие больше не сияет, оно дымится от использования. Из-под ее руки яростно бьет детская ножка. Он переворачивает тело женщины и обнаруживает окровавленного малыша. Его глаза расширяются от тревоги.
Младенец улыбается.
На нем только следы крови Мелкой. Он не пострадал.
Странник покачивается, его лицо бледнеет. Ноги начинают дрожать.
Со стоном женщина сплевывает на пол чем-то густым:
– Где, черт побери, ты был, сукин ты сын? Я думала, ты нас бросил.
Странник трясет головой, без толку открывает рот.
– Слушай, – говорит она, надавливая рукой на расплывающееся красное пятно на боку. –
Но бродяга так и стоит с открытым ртом и не шелохнувшись.
ВОСЕМЬ ЛЕТ НАЗАД
Сокрушенная Гамма из Семерых лежит на краю Разлома. По ее растрескавшемуся прекрасному телу проплывает нечто, что станет Узурпатором, жадное до своего трофея. В небе дворец Гаммы кренится, будто пьяный, и всполохи пламени наперегонки рвутся к небу из прорех в стенах и башнях. Около поврежденной крепости проносятся очертания: роятся, пикируют, безжалостно кусают и рвут когтями, несут тысячи бесславных смертей.
Пока дворец начинает неспешно рушиться на землю, из Разлома восстают другие порождения, тоже бесформенные и безымянные, и все они желают заполучить останки Гаммы.
Инфернали сражаются за пределами восприятия смертных, порочные облака наваждений проносятся друг сквозь друга, смешиваются, развоплощают сородичей, тают сами.
Одна из сущностей отстраняется от битвы и нисходит на павших вдали от Разлома. Она тщательно отбирает тех, кто погиб от электрического удара или единственной раны, тех, чьи тела более-менее целы. В каждое подходящее тело нечто вселяет частичку себя, пряча от мира свою сокровенную суть внутри мертвых оболочек. Возвращая к жизни тех, кому в ней уже нет места, оно бросает решительный вызов реальности, в которой обнаружило себя. Расщепляя свою суть на части, оно жертвует силой, но обретает защищенность, становится меньше – и многочисленнее.
Каким-то невозможным образом один из людей поднимается, и так рождается Первый. Он быстро собирает своих братьев и сестер, и вскоре Первый исчезает с поля боя и отправляется исследовать новый мир, становясь ему неприятным дополнением.
Битва между оставшимися демонами продолжается, пока один из инферналей силой стихий не отбрасывает остальных, выигрывая сражение и утверждая свою неоспоримую власть. Над телом Гаммы побежденные претенденты расцепляются и дымящимся кольцом уносятся во все стороны, прочь от нового хозяина. Потусторонне шипя, они отступают в поисках тел, которые будет проще занять.
Для низших порождений это не составляет труда, земля усеяна трупами, но для высших демонов Гамма была единственной возможностью полноценно родиться. Лишенные изобретательности Первого и оторопевшие перед мощью Узурпатора, они впадают в смятение. Многие просачиваются в тела, которым их не удержать. Грудные клетки трескаются и разрываются, демоническая сущность расплескивается, стекаясь в кипящий от сожалений и ярости омут стихийной энергии, сырой и ненаправленной неестественной силы. Не имеющая собственной воли река скверны вспучивается и устремляется вперед, уносясь за большинством, слепо следуя за другими демонами.