Странник
Шрифт:
— Нет, спасибо. Мне уже немного лучше, — шепнула Ванда, открывая глаза. Взгляд ее упал на Странника.
— О, боже! — застонала она, отворачиваясь.
Странный шар предъявил людям свой новый облик. Остатки динозавра или же пингвина образовали большую букву С на левой стороне планеты, а желтое Д передвинулось на середину. Конечным результатом этого процесса было Д, вписанное в С. Кларенс Додд быстро сделал набросок, под которым сделал надпись «через два часа».
— По-моему, С — это перевернутая набок соломенная корзина, а Д — это кусок пирожного с лимонной глазурью, — закричала Анна, хлопая в ладоши. —
— Сейчас нам понятно, кто здесь голоден, — усмехнулась Рама Джоан.
— Или же Д — ушко в большой фиолетовой игле, — быстро добавила девочка.
— Золотая змея обвивается вокруг треснувшего яйца и вылупляется Хаос, — пробормотал Дылда.
Луна вместе со своей тенью полностью пересекла новую планету. Все почувствовали облегчение, когда кусочек ночного неба вынырнул между двумя небесными телами.
Находящийся у четвертого угла кровати Игнаций Войтович, сварщик по профессии, мужчина крепкого сложения с широким лицом, желая продлить мгновение отдыха, сказал:
— Одного я только не понимаю, господа, если это настоящая планета, величиной с Землю, то почему мы не ощущаем ее силы притяжения? Ведь мы должны себя чувствовать как-то… более легкими, что ли?
— Совершенно так же, — быстро ответил Хантер, — как мы не чувствуем притяжения Луны или Солнца. Кроме того, хотя мы и можем догадываться о величине планеты, мы понятия не имеем о ее массе. — Он на мгновение замолчал. — Конечно, — продолжал он задумчиво, — если она действительно прибыла из подпространства, то ее гравитационное поле для нас не существовало. Зато в следующий миг мы должны были внезапно оказаться под его воздействием. Можно допустить, что фронт появившегося гравитационного поля передвигается помедленнее света, но все равно: никаких последствий выхода планеты из подпространства не было замечено. Не так ли, господа?
— Видимых последствий, — поправил его Рудольф. — Кстати, Росс, у тебя есть какие-нибудь сомнения относительно моей теории, что Странник прибыл сюда из подпространства? Откуда бы тогда он мог здесь оказаться?
— Он мог войти в Солнечную систему замаскированным или же на какое-то время погашенным, — заявил Хантер. — Вы должны взвесить все возможности. Это твои собственные слова, не так ли?
— Гм-м… — протянул Рудольф. — Нет, я считаю, что сказанное Полом о полях деформации, видимых на картах звездного неба, склоняет чашу весов в сторону гипотезы Брехта о подпространстве. Кроме того… кстати, сколько прошло времени с момента появления?
— Два часа пять минут, — тут же ответил Кларенс Додд.
— Отлично! Двадцать три ноль два — пусть это время останется у вас в памяти, может быть, когда-нибудь внуки спросят вас, в котором часу вы видели чудовище, выскочившее из подпространства. Во всяком случае, в час ночи полная Луна должна была уже миновать высшую точку своего видимого пути, а к двум уже заметно опуститься. Однако сейчас Луна все еще находится в зените. Таким образом, можно предположить, что она сместилась минимум на три-четыре градуса к востоку, что соответствует примерно шести или восьми собственным ее диаметрам. А это может означать только одно — гравитационное поле новой планеты ускорило движение Луны по орбите. Следовательно, пришелец отнюдь не перышко!
— О, господи! — застонал Войтович. — А какое это ускорение,
— От одного километра в секунду до… — Рудольф заколебался, словно не доверяя собственным расчетам, потом решился все же. — До шести или даже более километров в секунду.
Они с Хантером посмотрели друг на друга.
— О, господи! — повторил Войтович. — Но Луна вращается по старой орбите, только немного быстрее, да?
Пока шел этот разговор, черный перешеек между Луной и планетой немного расширился.
— Пожалуй, нам уже пора в путь, — задумчиво произнес Рудольф и наклонился, чтобы поднять край кровати.
— Верно, — коротко поддержал его Хантер.
Большие ротационные насосы работали, качая воду на левый борт трансатлантического лайнера «Принц Чарльз», чтобы выровнять тяжесть пассажиров и команды, так как все толпились у иллюминаторов правого борта, и хотя рассвет уже осветил небо, они продолжали смотреть на Странника и Луну, повисших над Атлантикой. Подсветка густой земной атмосферы привела к тому, что фиолетовый цвет покраснел, а золотой — стал оранжевым. Цветные световые полосы, пересекающие спокойные воды Атлантического океана, были необычайно красочны.
Инженер-радиотехник доложил капитану «Принца Чарльза»о странных и постоянно усиливающихся радиопомехах.
Несмотря на сломанный левый элерон и несколько дыр, выбитых или выжженных в крыльях раскаленными докрасна осколками пемзы, дону Гильермо Уолкеру удалось приземлиться на южном берегу озера Никарагуа, у самого устья реки Сан-Хуан. Повезло мне, думал он, что та большая глыба не попала прямо в фюзеляж!
Почти в восьмидесяти километрах к северо-востоку от Уолкера к вулкану на Ометепе присоединился вулкан на склоне соседней вершины Мадера, и они вместе начали выбрасывать вверх огненные столбы дыма и лавы, похожие друг на друга, словно близнецы. Хотя дон Гильермо и перестал уже на что-то рассчитывать в эту сошедшую с ума ночь, не далее, чем в полутора километрах от себя он увидел два мигающих красных огонька, которые, как обещали братья Арайза, должны были указать ему путь к лодке. Каррамба! Больше никогда в жизни он не будет подозревать ни одного брата-латиноамериканца в легкомыслии или коварстве!
Отражение Странника в черном озере задрожало и двинулось на него. Дон Гильермо увидел приближающиеся волны, грозные массы воды, похожие на широкие ступени. Он едва успел направить на них свой самолет. Старый гидроплан, разбрызгивая воду, с трудом преодолел первую волну. Пожалуй, в самом деле, где-то произошло землетрясение или упала изрядная лавина!
11
— Я не знаю, как долго еще идти до Пляжных Ворот, и предлагаю немного отдохнуть, — с трудом произнес Профессор.
Он осторожно опустил свой край кровати на песок, что заставило остальных мужчин сделать тоже самое, и присел. Руку он положил на колено, опустил голову на грудь и широко открытым ртом ловил воздух.
— Ваша развратная жизнь дает себя знать, — с легкой насмешкой в голосе заметил Хантер, а потом обратился к Марго: — Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
— Я могу нести, — охотно предложил свою помощь молодой парень с худощавым лицом, который приехал на симпозиум из Оксфорда вместе с Войтовичем.