Странник
Шрифт:
Антракс не стал комментировать ее замешательство и подгонять ее, а просто шагнул к выходу.
– Подумай, а я добуду что-нибудь поесть.
– А можно? – удивилась Лила, вспомнив, что все давно спят.
– Кто мне запретит? – спросил Антракс у темноты ночи и вновь прошел к дому.
Он был здесь уже в третий раз, но не боялся разоблачения просто потому, что в прошлый раз его, как Велиана, здесь никто не узнал. Ничего удивительного в этом не было – слишком много людей проходило мимо этого места. Оба раза он был при деньгах, никому не спасал жизнь и даже не шумел, да и теперь старательно
Он и сам не знал, почему начал думать о собственных ожогах, заходя на кухню. Видимо, острая потребность спрятать лицо давала о себе знать.
«Может стоит снова завязать, и все?» – спрашивал он себя, но тут же вспоминал отца, который говорил, что прятаться вечно просто невозможно.
Нервно дернув головой, стараясь вышвырнуть из головы лишние мысли, Антракс сосредоточился на насущных делах.
Осмотревшись, он задумался, а потом, заметив два глиняных горшка, перевязанных сверху тряпичными лоскутами, заглянул в оба, затем, найдя деревянную ложку, попробовал густое содержимое одного из них.
Довольно хмыкнув, он быстро закрыл один горшок тряпицей как было прежде, а во второй плюхнул ложку, намереваясь стащить ее вместе с горшком.
Кусок яблочного пирога, остывший и не такой мягкий, как пару часов назад, он завернул в тряпицу, а потом замер, словно сомневаясь. Все же это путешествие дурно влияло на его настрой, а он и сам не мог толком объяснить почему.
Положив на стол золотую монету, он быстро вышел через маленькую дверцу на задний двор и поспешил к сараю.
Лилайна все же разместилась прямо на сене. Ей показалось это даже забавным: пытаться забраться на это колюче-податливое бесформенное сооружение. К приходу мужа она лежала и смотрела в дощатый потолок. Он был настолько небрежно сделан, что в щели меж досок она видела звезды.
– А я когда-то обещала тебе рассказать о звездах, – прошептала она, садясь.
– Да, было такое. В Авелоне расскажешь. Там, говорят, небо ближе, хотя, судя по всему, земля там действительно выше, чем в Эштаре или в долине, – ответил мужчина, устраиваясь рядом и протягивая ей сверток с куском пирога.
– Это как? – спросила Лилайна, разворачивая пирог.
Она была такая голодная, что даже не заметила, что золотистая корочка стала твердой. Зато она не могла не заметить кисловатый вкус мягких яблок с нотами корицы. Это было самое вкусное, что она ела сегодня, потому она закрыла от удовольствия глаза, забывая о своем вопросе.
– Сама увидишь, – ответил Антракс. – А сейчас попробуй это.
Он протянул ей ложку с чем-то густым и белым.
Женщина, спешно дожевав пирог, охотно попробовала эту массу и
– Что это? – растерянно спросила она, понимая, что ничего подобного она прежде не ела.
– Сметана, – улыбаясь, ответил Антракс.
– Что? – переспросила Лилайна.
– Скисшее молоко, – смеясь, ответил Антракс.
– Что?! – гневно воскликнула Лила, не понимая шутит он или нет, но, видя его открытую улыбку, не смогла даже обидеться.
Слишком редко он так улыбался.
Конечно, в королевском замке Рок-Рена никто не делал сметаны, она была там просто неуместна. В Рейне сметану можно было найти в нескольких деревнях, а в Мейре – в любой деревне. Тут ее любили, и Антракс это знал, потому и улыбался, глядя на недовольно дрогнувший носик своей птички.
– Сметана получается, если молоко правильно «прокиснет», – сообщил он, наконец. – А тебе не понравилось?
– Понравилось, – шепнула Лилайна и бодро откусила кусок пирога, который от жадности и аппетита держала двумя руками.
Антракс же, макнув палец в глиняный горшок, нарисовал им линию на изящной шее своей супруги. Та вздрогнула на миг, но не успела даже проглотить пирог, чтобы спросить, что он задумал, а мужчина уже целовал ее шею, собирая губами белую сладковатую массу. Он улыбался, скользя все выше, целуя любимую за ухом и только затем отстраняясь.
– Я люблю тебя, – прошептал он едва слышно.
Он говорил это редко, так редко, что Лилайна даже вздрогнула, но тут же улыбнулась. Макнула палец в горшок, стоявший между ними, и коснулась его губ, а затем поцеловала. Теперь белая масса показалась ей сладкой, нежно-сладкой.
Отстраняясь, она сияла, словно ей сделали самый великий подарок на свете.
– Кажется, теперь я люблю сметану. Как думаешь, наш повар сможет нас ею порадовать? – спросила она.
Это едва ли можно было считать шуткой. Забрав горшок себе на колени, она довольно ела сметану деревянной ложкой вприкуску с яблочным пирогом.
– Не справится – уволим, – ответил Антракс.
Он хотел столько всего сделать, но не мог оторвать от нее глаз. Воспитанная королева сейчас была сущим ребенком, искренним созданием с румяными щеками. Она очаровательно облизывала губы, откусывала огромные куски от пирога и жевала, раздувая щеку.
– Что? – спросила она, понимая, что он на нее внимательно смотрит. – Я неприлично себя веду?
– Очень, – улыбаясь, ответил мужчина.
– А ты неприлично на меня смотришь, – ответила она, показывая ему язык.
– Знаю, – отвечал он, понимая, что в другой ситуации он не увидел бы ее такой.
Расправившись с пирогом, Лилайна с радостью облизала ложку и посмотрела в горшок. Он был полон больше, чем наполовину, но ей казалось, что она просто лопнет, если съест еще хоть что-то. В уставшем теле разливалось тепло. Стараясь подавить внезапную зевоту, она скривилась, а потом, опомнившись, все же зевнула.
– Ты сегодня настоящий герой, – сказал Антракс, забирая у нее ложку и горшок.
– Правда? – сонно пробормотала Лилайна, понимая, что ее заключили в объятья и уложили в сено.