Странник
Шрифт:
Утром эанка улетела беспрепятственно, но Ахиббо выглядел так, будто что-то заподозрил. Он следил за каждым шагом Джима, фыркал, шипел и плевался паутиной, так что Джиму приходилось отовсюду её отскребать. Джим изо всех сил пытался скрыть своё радостное ожидание спасения и при Ахиббо старался об этом не думать, но тот всё равно чувствовал в нём перемену. Джим, может быть, и не скрывал бы своей радости, если бы не боялся, что Ахиббо решит избавиться от него прежде, чем за ним прилетят. Ахиббо как будто уловил его тайное опасение и тут же начал претворять его в жизнь: прилетавшим к нему клиентам он то и дело предлагал
Рано утром — ещё только начинало рассветать — Джима разбудил гул двигателей. Он часто слышал этот звук, означавший то, что прилетел очередной клиент, но на этот раз он почему-то сразу почувствовал, что это был не клиент. Что-то грозное и величественное было в этом гуле; наверно, похожий звук раздался бы с неба в Судный день. Сквозь щели в воротах и сквозь решётчатое окошко бил яркий свет, а с неба слышались громовые раскаты сурового голоса:
— Говорит майор Т'eлгад, отряд особого назначения "Йала", альтерианский корпус Межгалактического правового комитета, отдел по борьбе с работорговлей! Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Всем выйти с поднятыми руками! При наличии оружия держать его за ствол, в противном случае будет открыт огонь на поражение!
Этот голос, говоривший по-альтериански, возвестил Джиму, что его мучения были окончены, настал долгожданный День Спасения. Ахиббо заметался по всем помещениям в панике, вереща и шипя, разбрасывая паутинные тяжи и ругаясь на своём паучьем языке.
— Повторяю: всем выйти с поднятыми руками! — гремел голос. — У вас тридцать секунд до начала штурма!
Ликуя, Джим схватил с полки первый попавшийся предмет — какую-то лампу — и швырнул им в Ахиббо.
— Выходи, мерзкий монстр! — крикнул он ему. — Или тебе крышка! С военными лучше не шутить! Это прилетели за мной, понял?
Ахиббо злобно выстрелил в него паутиной, но не попал. Чувствуя поддержку сурового голоса, Джим осмелел и бросился на Ахиббо. Тот не ожидал от него такой прыти и на мгновение остолбенел, а Джим, воспользовавшись этим, вытащил у него ключ и отпер ворота. Зашвырнув ключ за полки, он толкнул ворота и ослеп от потока света, сразу хлынувшего на них.
— Выходить с поднятыми руками! — повторял громовой голос с той стороны света. — Оружие на землю!
Джим вышел, заслоняясь руками от слепящего, бившего в лицо со всех сторон света, смеясь и плача от счастья. Его восторгу не было предела: наконец-то он слышал настоящий альтерианский язык и всё понимал! Ему хотелось броситься бегом навстречу этим людям, но его что-то ударило в спину, и он упал на песок. По-видимому, это Ахиббо пихнул его сзади в бессильной злости.
— Квайкус, ещё раз тронешь ребёнка — лишишься одной пары рук, — загремел суровый голос уже не сухими стандартными фразами, а с вполне человеческой интонацией. — Опять взялся за старое, работорговец? На сей раз ты условным сроком не отделаешься, Комитет тебе это гарантирует.
"Какая работорговля, о чём вы? Я ничего не понимаю! — взорвались жалобные словомысли Ахиббо. — Где вы увидели рабов? Этого мальца я подобрал просто из жалости, чтобы он не пропал!"
— К тебе под видом клиента прилетал агент отдела по борьбе с работорговлей, — сказал грозный голос майора Телгада. — И ты предлагал ему купить у тебя юного альтерианца. Твои телепатические речевые сигналы были записаны, и это достаточное основание для привлечения тебя к суду! На колени, Квайкус, руки за голову! Ты арестован.
"Не берите меня на понт, ничего вы не докажете! Ничего у вас нет, я бы раскусил вашего агента!"
— У нас работают профессионалы, — ответил голос.
Поток слепящего света заслонила высокая фигура в чёрной форме, с длинными стройными ногами в высоких сапогах, и Джим протянул к ней руки.
— Держись за мои плечи, детка, — сказала фигура приятным, мелодичным, мягким и молодым голосом (наверно, таким разговаривают ангелы, подумалось Джиму). — Всё хорошо, не бойся, мы твои друзья.
Джима подхватили сильные руки, и он, рыдая, обвил руками своего спасителя за шею, и тот понёс его куда-то, ласково повторяя: "Не бойся, не бойся". Джим и не боялся этих людей, он боялся сойти с ума от счастья. Свет перестал его слепить, и он разглядел небольшое острое ухо и седую прядь в длинных, собранных в пучок на затылке тёмных волосах. Человек, нёсший его на руках, нагнулся, входя в летательный аппарат очень внушительных размеров, пронёс Джима по узким проходам; Джим рыдал и почти ничего не видел, только слышал звук шагов того, кто его нёс. Его уложили в какой-то большой аппарат наподобие прозрачного гроба; когда крышка начала закрываться, Джим запаниковал, ему стало очень жарко и душно, и он, кажется, на миг отключился.
Когда он пришёл в себя, крышка была уже открыта, а над ним склонился человек в чёрной форме, с седой прядью в волосах. Его рука лежала на лбу Джима.
— Всё хорошо, ты здоров и ничем не заражён, — сказал он. — Не нужно ничего бояться, больше никто тебя не обидит. Приподнимись-ка, дружок, и держись за мою шею.
Он вынул Джима из "гроба" и бережно переложил на горизонтальное кресло с углом между спинкой и сиденьем почти в сто восемьдесят градусов, с подставкой для ног и подголовником. В его руке блеснуло что-то — не то ампула, не то шприц, а может, ампула с иглой. Джим вздрогнул, почувствовав укол.
— Не волнуйся, это просто снотворное, — сказал человек с седой прядью. — Тебе сейчас необходим сон. Будем знакомы… Меня зовут капитан 'Aгеч, я врач этой экспедиции.
Он пристегнул Джима ремнём, отрегулировал углы изгибов кресла и заботливо вынул из волос Джима заколку, мешавшую удобно положить голову. Когда он делал Джиму укол, он был в перчатках, а теперь он их снял и ласково взял Джима за руку. Ладони у него были тёплые, и в их прикосновении было что-то очень искреннее и человечное. Хотя в его волосах была совершенно седая прядь, его округлое лицо с прямым носом было совсем не старым, на вид ему было не больше тридцати. Взглянув в его большие и серьёзные светло-серые глаза, Джим спросил: