Странник
Шрифт:
По отношению к хозяину дома Альмагир по-прежнему был почтительным подчинённым, и это огорчало лорда Райвенна. Но однажды Джим увидел, что и в сердце Усталого Странника живы прежние чувства, которых не уничтожило ни время, ни другой брак, ни годы разлуки. Это было всего раз, но это убедило Джима в существовании между ними давней, неуничтожимой любви. Как-то раз лорд Райвенн допоздна засиделся в гостиной с новой книгой, да так и уснул на диване. Криар хотел разбудить его, но Альмагир не позволил ему. Он попросил Криара уйти, а сам долго смотрел на спящего лорда. Джим случайно подсмотрел эту сцену, и она пронзила его до самого сердца: Альмагир смотрел
Пожалуй, из всех обитателей дома Альмагир не нравился только Раданайту, а все остальные испытывали к нему искреннюю симпатию. Илидор обожал его, Криар называл его "господин Альмагир", прибавляя иногда "дорогой", что свидетельствовало о его искреннем расположении к новому обитателю дома. А Джим почувствовал, как ледяная корочка боли начала таять на его сердце, согреваемая добрым, чуть усталым взглядом отца Фалкона. Альмагир снял печати скорби с его души и освободил наконец источник нежности, сказав однажды:
— Посмотри, какие глазки у Илидора… Совсем как у Фалкона.
Джим посмотрел и увидел, что это так. Это так потрясло его, что он не сдержал слёз, а Илидор удивлённо трогал катящиеся по его щекам капли и слизывал их язычком. Прижав сына к груди, Джим плакал от охватившей его мучительной нежности, а Альмагир ласково гладил его по волосам. С этого дня в Джиме проснулось не стихающее желание самому заботиться, оберегать и воспитывать. Едва проснувшись, он сразу спешил в детскую, как правило, находя там Альмагира, который поднимался ещё раньше лорда Райвенна; малыш встречал его веселым, сухим и накормленным, но день Джим проводил в заботах о нём, и порой у него не оставалось времени готовиться к урокам, которые у него недавно возобновились. Смысл вернулся в его существование, и он был в Илидоре.
Приближался Новый год — уже 3086-ой. По традиции у лорда Дитмара снова был большой новогодний приём, но Джим решил на этот раз его пропустить. Альмагир также имел веские причины избегать появления в обществе, поэтому к лорду Дитмару поехали только лорд Райвенн и Раданайт, а Джим с Илидором и Альмагиром встретили праздник дома. Точнее, встречали Джим и Альмагир, а Илидор преспокойно проспал наступление Нового года, но это было ему простительно. Лорд Райвенн с Раданайтом вернулись домой в пять утра; перебравший вина Раданайт сразу лёг спать, а лорд Райвенн ещё некоторое время бродил по дому, вздыхая. Его тень скользила по лоджии, а потом вышла во двор. Уже поднявшийся Альмагир нашёл его в зале на втором этаже, у окна.
— Вы не хотите отдохнуть, милорд? — спросил он, подходя.
Лорд Райвенн молчал. Не дождавшись от него ответа, Альмагир хотел уйти, но лорд Райвенн, не оборачиваясь, окликнул его:
— Альмагир!
Альмагир остановился.
— Да, милорд?
— Как вы с Джимом провели вечер? — спросил лорд Райвенн.
— Очень хорошо, милорд, — ответил Альмагир. — А как прошёл приём? Было много гостей?
— Да, — чуть слышно вздохнул лорд Райвенн.
Его голос был слаб и подозрительно дрожал. Альмагир с беспокойством дотронулся до его плеча.
— Милорд, что с вами?
Лорд Райвенн обернулся. Его щёки были мокрыми от слёз.
— Почему вы плачете, милорд? Что случилось? — спросил Альмагир, и его голос дрогнул тоже.
— Прости меня, Альмагир, — сказал лорд Райвенн тихо. — Прости за всё, что я когда-то сделал не так… За то, что сдался, отступил. Если бы я тогда этого не сделал, мы с тобой давно были бы вместе, и Фалкон… и Фалкон был бы нашим сыном. Прости меня… Я ничего не могу с собой поделать. Я люблю тебя, Альмагир. Вот и всё, что я хочу тебе сказать. С Новым годом тебя.
Вытерев щёки ладонью, лорд Райвенн пошёл к двери. Пару секунд Альмагир стоял неподвижно, с закрытыми глазами, а когда он их открыл, они влажно сверкали. Лорд Райвенн не прошёл и половины расстояния от окна до двери, когда Альмагир его догнал.
— Милорд… Милорд, я ваш. Глупо упорствовать и отрицать это. Мы оба сделали много ошибок, и прошло много времени, прежде чем мы это осознали. Судьба снова дала нам шанс… И я говорю вам: я ваш. Берите меня, делайте со мной что угодно. Я ваш раб, мой прекрасный лорд.
— Не надо больше рабства, Альмагир, — сказал лорд Райвенн. — Ты сыт им по горло. Будь моим спутником.
Губы Альмагира приблизились к губам лорда Райвенна.
— Я люблю вас, — проговорил он. — Всегда любил. Я ваш сейчас и согласен принадлежать вам до самой смерти.
Их губы, дрожа, соединились. Лорд Райвенн, поцеловав Альмагира в лоб, сказал:
— Объявляю тебя моим наречённым избранником. С этого часа ты не предназначен никому, кроме меня, а я принадлежу тебе телом и душой.
— Да, милорд, — прошептал Альмагир, касаясь своей щекой его щеки.
— Ты перейдёшь в мою спальню, — сказал лорд Райвенн, прижимая его к себе. — Сегодня же.
— Да, милорд, — улыбнулся Альмагир.
За первым завтраком Нового года лорд Райвенн объявил эту новость Джиму и Раданайту. Завтракали в половине десятого. На столе были праздничные блюда, свежий спелый куорш, а в центре стола стояла ваза с душистым маркуадовым букетом. Разбуженный Криаром, Раданайт был недовольный и хмурый: он не выспался. Потирая глаза пальцами, он моргал и жмурился, двигал бровями и зевал. Джим, напротив, выглядел свежим, отдохнувшим и спокойным. Посмотрев на Раданайта и на Джима, лорд Райвенн сказал торжественно:
— У меня для вас новость, мои дорогие. Мы с Альмагиром обручились.
Джим ахнул, вскочил со своего места и обнял его за шею.
— Поздравляю вас! Как это прекрасно! Я так рад за вас!
— Спасибо, дружок, — сказал лорд Райвенн ласково, целуя его. — Ты в самом деле рад?
— Конечно! — воскликнул Джим, сияя улыбкой. — Альмагир, можно вас тоже обнять?
Он обнял Альмагира, получив поцелуй и от него. Раданайт сидел с закрытыми глазами, подпирая щёку рукой. Лорд Райвенн спросил: