Странник
Шрифт:
— Вы правда верите мне и не думаете, что я сошёл с ума? — спросил Джим.
— Вы не сумасшедший, Джим, — сказал лорд Дитмар. — У вас любящее сердце и прекрасная душа, и это сразу видят все, кто вас встречает. И тем больнее видеть, как вы страдаете и тоскуете.
Настал ульмар, самый неприветливый и холодный осенний месяц, мертвенный, как опустошённая потерей душа. Для Джима он был зловещим и печальным: близилась первая годовщина гибели Фалкона, седьмое число. Вечером шестого разыгралась непогода: ветер яростно швырял в окна пригоршни сухого и мелкого, как крупа, снега, и даже внутри двора он крутил воронки из белых крупинок. Вся семья собралась вместе в гостиной, Криар подал чай. Никто не говорил вслух о том, какая завтра дата, но Джим чувствовал, что все взгляды
— Пойдём, моя радость.
Он унёс его в тёплую детскую, а все остальные ещё сидели в гостиной. Вместе с Илидором из комнаты как будто ушёл весёлый пляшущий огонёк, и стало намного темнее и холоднее. Джим зябко поёжился, и лорд Райвенн обнял его за плечи и поцеловал в висок.
Перед тем как пойти в постель, Джим немного посидел в библиотеке, но ему не читалось. Ему было неуютно и тоскливо, его познабливало, как в первые недели беременности. Отложив книгу по древней альтерианской истории, он поджал ноги к груди и закутался в плед. Он сидел так, ни о чём не думая и закрыв глаза.
Послышались шаги, Джим открыл глаза. В библиотеку вошёл Раданайт. Джиму подумалось: они уже давно не общались как следует, Раданайт был всегда занят на работе, а домой приезжал только ночевать. За последнее время он сильно изменился: повзрослел и посерьёзнел, коротко стригся и красился в блондина, а стиль одежды предпочитал строгий, деловой. Присев рядом, Раданайт обнял Джима за плечи.
— Не грусти, малыш. Мы все с тобой.
— Спасибо, — чуть слышно ответил Джим.
Они немного посидели молча, потом Раданайт сказал:
— Я хотел поговорить с тобой, малыш. На серьёзную тему.
Джим вздохнул.
— Может быть, позже? Я сейчас что-то не в настроении.
— А тебе ничего не нужно говорить, пока просто послушай, — сказал Раданайт. — Я не стал заговаривать об этом сразу, подождал некоторое время… Теперь прошёл уже год, и я считаю, об этом уже можно подумать. Ты не должен оставаться один, малыш. Жизнь продолжается. Довольно хандры, пора встряхнуться и взглянуть вокруг себя… Быть может, рядом есть некто, кто уже давно неравнодушен к тебе и готов составить твоё счастье.
Джим вздрогнул. Неужели Раданайт узнал о лорде Дитмаре? Но как? Может, он прочитал его переписку?
— И за этим человеком не нужно далеко ходить, — продолжал Раданайт. — Он находится очень близко, ближе, чем ты думаешь. Наверно, ты ещё не расценивал его в качестве избранника, но, может быть, стоит попробовать? У него относительно тебя самые серьёзные намерения, а его чувства глубоки и подлинны.
"Как он мог узнать?" — недоумевал Джим. Наверно, прочитал его переписку, другого объяснения не приходило в голову.
— Этот человек перед тобой, малыш, — заключил Раданайт.
Джим даже отодвинулся от него, ошеломлённый.
— Что?!
— Что слышал, Джим, — улыбнулся Раданайт. — И почему ты шарахаешься от меня, как будто я сказал какую-то непристойность? Я предлагаю тебе стать моим спутником, малыш.
— Твоим спутником? — потрясённо переспросил Джим. — Но с какой стати?
— С такой, что я люблю тебя, глупенький, — сказал Раданайт, нежно дотрагиваясь до щеки Джима. — Когда я в прошлый раз делал тебе предложение, я выпалил это сгоряча, будучи фактически не готовым к созданию семьи, но сейчас всё по-другому. Я самостоятельный человек и уже могу обзавестись своей семьёй. Я чувствую себя готовым и хочу этого.
Джим чувствовал себя так, будто совершил кровосмешение. Ему было настолько не по себе, что он не сразу смог что-либо ответить.
— Так ты… — пробормотал он.
— Да, я люблю тебя и всегда любил, с самого начала, — сказал Раданайт, привлекая Джима к себе. — Я не верю, что ты ни о чём не догадывался, малыш.
— Но ты мой брат, — сказал Джим, пытаясь высвободиться.
— Только формально, — покачал головой Раданайт, не отпуская его из объятий. — Кровного родства между нами нет, и ничто не может воспрепятствовать нашему браку. То, что мы носим одну фамилию, помехой не является. Поверь, я пытался любить тебя как брата — честно пытался, но у меня ничего не получилось. Я ничего не могу поделать со своими чувствами — сердцу, как известно, не прикажешь. Погоди, малыш, не вырывайся так, я ведь ничего плохого тебе не сделаю! Успокойся. Иди ко мне, поближе… Вот так. — Прижав Джима к себе, он прильнул губами к его виску и закрыл глаза. — Ты только на секунду представь… Я могу купить квартиру в городе, большую, двухэтажную, с гаражом. Оттуда и мне будет ближе до работы, и ты не будешь чувствовать себя взаперти, рядом будет всё, что тебе нужно. Можно нанять помощника по хозяйству, который будет готовить, стирать и убирать. Илидор будет жить с нами. Я хорошо к нему отношусь, он славный малыш… В плане карьеры я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Сейчас я служу в городской администрации, а лет через семь я поднимусь до королевской. Приблизительно в это время можно будет завести ещё одного малыша — нашего с тобой. В мои планы входит до сорока лет занять кресло премьер-министра, и где-то в этот же период — если ты захочешь — мы могли бы сделать ещё парочку детишек, только с одним условием: рожаешь ты, а я тружусь на благо семьи и нашей бесценной родины. А ещё через несколько лет ты станешь спутником короля Альтерии, малыш. И поверь, меня изберут и на второй, и на третий срок. Как тебе такая перспектива?
Джим устало зажмурил глаза.
— Ты всё хорошо спланировал, Раданайт, — вздохнул он. — Я искренне желаю, чтобы ты добился всего, что ты задумал, но я в твоих планах принять участие не смогу… Извини. У нас ничего не получится.
— На твоём месте я бы не спешил сразу отказываться, детка. — Раданайт откинул волосы со лба Джима, поцеловал. — До твоего шестнадцатилетия ещё три месяца. Я тебя не тороплю с ответом, можешь подумать.
— Раданайт, я отношусь к тебе как к брату, — сказал Джим. — У меня нет к тебе таких чувств, при которых я мог бы ложиться с тобой в постель и… делать детей.
— Малыш, ты просто ещё не знаешь, что я могу в постели, — улыбнулся Раданайт с чувственным блеском в глазах. — В этом я не хуже твоего Фалкона, а может, и получше. Думай, детка. Я жду твоего ответа.
Накрыв губы Джима крепким поцелуем, он оставил его наедине с его болью и смятенными чувствами. Если разобраться строго, в их отношениях всегда чувствовалась эта недоговорённость, но со временем Джим перестал об этом задумываться и забыл, а Раданайт — нет. И сейчас он открыто объявил Джиму, как он к нему относится и чего от него хочет. В этот вечер Джим потерял брата.
Илидор давно уснул, а Джим ещё сидел в своей постели, прижимая к груди игрушку своего сына — плюшевого зелёного зверя с пуговичными глазами, похожего на динозавра. За окном вьюжило, крутились воронки из крупинок снега, а ветер дул так, будто дом находился в аэродинамической трубе. На тумбочке горел маленький голубой огонёк ночника, но он не мог в одиночку справиться с чернотой Бездны.
Джим лежал, свернувшись под одеялом и обнимая зелёного динозаврика, но сон к нему не шёл. Ночник не спасал его от Бездны, которая глумилась над ним и пела торжествующий гимн себе. Фалкон не внимал его призывам прийти, Печальный Лорд был слишком далеко, чтобы помочь, а лорд Райвенн с Альмагиром вряд ли были в силах что-то с этим сделать. После полуночи миновали два часа, пошёл третий, а на его исходе Джима начал охватывать какой-то странный паралич. Он всё видел сквозь приоткрытые веки, но не мог пошевелиться, и ему становилось жутко. Выплывая на поверхность, он чувствовал себя таким слабым, что его тело, казалось, было не в силах удержать в себе душу. Ещё никогда Джим не засыпал так мучительно.