Странник
Шрифт:
История государства, существа целого, столько же любопытна и поучительна, как жизнь великого человека, но историю провинции, и провинции, подобной Бессарабии, так же трудно писать, как историю пальца, найденного после сражения. При всех затруднениях, все изыскания будут состоять единственно в следующем: по всему видимому, палец велик и хорош, хотя упругость и твердость его от безжизненности совершенно исчезли. – По сравнениям преданий Страбона, Тита Ливия, Квинта Курция, Аммиана Марцелина [73] подобный палец принадлежал к левой руке Аттилы [74] , и был он палец безымянный; основываясь же на греческих писателях, он принадлежал во втором веке Децибалу [75] и. будучи мизинцем, был на работах вала, разделяющего Мезию от Певцинии [76] .
73
Страбон (63 до н. э. – 17 н. э.) – древнегреческий географ, автор труда «География» в 17-ти книгах. Ливии Тит (59 до н. э. – 17 н. э.) – древнеримский историк, автор «Римской истории от основания города» в 142-х книгах, из которых сохранилось 35. Курций Руф
74
Аттила (ум. 453) – вождь гуннского союза племен. Вполне понятно, что Страбон, Ливии, Курций Руф и Аммиап Марцеллин не могли писать о нем. Вельтман изучал историю походов Аттилы и издал в 1858 г. сочинение «Аттила и Русь IV и V веков».
75
Децибал – царь даков в I в. п. э. В 86 г. вторгся в Мезию, разбил римлян и захватил большую часть провинции. Впоследствии император Траян разбил даков. Децибал, раненный на поле битвы, лишил себя жизни.
76
Мезия – в древности страна между Нижним Дунаем и Балканами, потом – римская провинция. Певциния – территория к северу от Мезии, которую занимало племя певкинов. Вельтман использует игру слов: Мезия – мезиец – мизинец.
Плутарх [77] очень рассудительно сказал в «Жизни Перикла», что «трудно, или, лучше сказать, невозможно познать и различить истину в истории», а С. Реаль [78] еще умнее сказал: «довольно знать, как полагают о справедливости событий такие-то и такие-то историки».
Если б при Термопилах [79] в 300-х спартанцах столько же было единодушия, сколько в 300-х историках, описавших марафонскую битву [80] , – погибла бы Греция!
77
Плутарх (ок. 46 – ок. 127) – древнегреческий историк, писатель и философ-моралист, автор сочинения «Параллельные жизнеописания», в которое входит «Жизнь Перикла».
78
Сен-Реаль Сезар Вишар де (1639 – 1692) – французский историк, автор многих сочинений по истории Древнего Рима.
79
В 480 г. до н. э., в период греко-персидской войны, персидское войско, возглавляемое царем Ксерксом, прорвалось через горный проход Фермопилы, защищаемый греками во главе со спартанским царем Леонидом.
80
Битва под Марафоном состоялась 13 сентября 490 г. до п. э., в период греко-персидской войны. В ней афипяне и платейцы под командованием Мильтиада одержали крупную победу над персидским войском, возглавляемым полководцами Да-тисом и Артаферном.
Отклонив внимание и любопытство читателя от Частной и Всеобщей истории, которую в настоящем веке борьбы классицизма с романтизмом не нужно знать, а иногда не должно знать, а иногда стыдно знать, – я иду по кишиневской улице.
Мне кажется, уже давноУ всех в обычай введено:Чуть дом порядочен немножко,Взглянуть в открытое окошко;И иногда награжденоБывает наше любопытство,И как я знаю, то окноВсегда причина волокитства.Таким же образом и я,Кидая взоры вправо, влево,Увидел, точно как мояРодная! Ангел, а не дева!Не доходя к окну на шаг,Невольно снял свою я шляпу,И если б был я брат арапу,То и тогда, как черный ракВ воде горячей, стал бы красен;Но все пройдет! и я согласен:Хоть крылья режь, хоть крылья рви,Но улетит пора любви!Ах, милый друг, какое прекрасное чувство любовь! Знаешь ли что? Она для мужчин соблазнительна, как женщина, а для женщины, как мужчина. Не правда ли?
От окошка я уже продолжал идти, как прикованный к чему-то; чем более я отдалялся, тем более мне становилось жаль чего-то, точно как будто я потерял самое лучшее из всего существа своего. Я хотел воротиться, как вдруг попадается навстречу старый приятель-товарищ. Сначала увлек он меня к себе, а потом повел знакомить с одним знатным бояром молдаванским [81] .
81
В этой и следующих двух главах писатель рассказывает о встрече с Егором Кирилловичем Варфоломеем (см. прим. к отрывку из «Воспоминаний о Бессарабии»).
В доме встретил я все во вкусе европейской роскоши. Проходя залу, слух мой поражен был хлопаньем в ладоши и громкими повелительными звуками: Иорги! чубуче! [82] – В следующей комнате хозяин дома сидел, на диване всею своею особою. Едва мы взошли, он приподнялся, снял феску и произнес важно: слуга! пуфтим, шец [83] , а потом повторил снова: Иорги! чубуче! – Арнаут Георгий подал и нам трубки. После долгих приветствий завязался разговор между товарищем моим и хозяином. По приличию, я внимательно устремил очи на бояра и слушал его плавные речи; посмотрев на меня, он обратился к товарищу моему и сказал: Молдовеншти нушти? [84] – Нушти, – отвечал мой товарищ. Тем и кончилось обращение ко мне. О приятностях выражений молдавского языка я не могу сказать ни слова, но мне всегда казалось, что хозяин рубил дубовые дрова, а щепки летели прямо мне в уши.
82
трубку! (молд.).
83
прошу, садитесь (молд.).
84
По-молдавски не знает? (молд.).
Так как есть меры и долготерпению, то, соскучившись
85
Добрый вечер! (молд.).
Товарищ мой недолго думал, свел кое-как разговор с отцом и подсел к дочери. Несколько французских слов ободрили меня; как учтивый кавалер я также подал свое мнение о погоде; но речи наши скоро прервались взаимным согласием, что день был прекрасный, и заключением, что, вероятно, будет дождь, потому что нахлынула туча и отзывался гром. Между тем я заметил, что в очах у товарища моего потемнело, уста его точили сот и мед, вся вещественность его была в каком-то конвульсивном состоянии и начинала выражать верховное блаженство души а избыток сладостного огня, похищенного Прометеем [86] с неба. Я знал, что подобное состояние продолжительно и заставляет забывать не только товарища. но и все в мире. Хозяин дома, наговорившись до усталости, предало вполне сладости молчания. Будучи вроде лишнего, я оставил хозяина в табачном дыму, товарища в чаду любви, а пышную Ралу в некоторой нерешительности, что удобнее на каждый вопрос отвечать: да или нет, хотя слова да и нет изобретены людьми решительными и для людей решительных.
86
Прометей – в древнегреческой мифологии титан, богоборец и защитник людей, научившихся у него пользоваться огнем. За противодействие богам Прометея приковали к кавказской скале, и огромный орел прилетал каждое утро и клевал печень титана.
Здесь должно заметить, что во время вышеозначенных приключений верный слуга мой переехал в отведенную мне квартиру. Запыхавшись, пришел я на новоселье, и, приближаясь к крыльцу, я уже мечтал, как полетит с меня платье п я погружусь в мягкую постель, как утопленник в волны. Но кто мог предвидеть новое огорчение? На крыльце встретил в хозяйку дома – молоденькую женщину в черном платье, которое к ней пристало, как весна к природе. На поклон мой я получил ласковое приветствие на французском языке. Она сама показала мне назначенные для меня комнаты н потом пригласила к себе.
Здесь продолжение описания я должен был бы начать вроде некоторых новейших поэм:
Нас было двое…Но я начну другим образом и совершенно в новейшем вкусе. Однако же, я не имею теперь времени продолжать рассказ, и читатель, если он чересчур любопытен, должен знать, что не всегда имеющий уста да глаголет.
Занимаясь иногда мелкими стихотворениями, я всегда терпеть не мог шарад, и тем более шарад, вроде предложенной на разрешение графу Ланьёлю [87] . Самые лучшие произведения, по-моему, экспромты; в них видно искусство и резкий полет гения. Все в мире, что хорошо и умно было сделано, – сделано было экспромтум: касалось ли это до создания, до стихотворений, до военного искусства или до поднятий покрова со всего, что облечено какою бы то ни было таинственностью. Вот один из экспромтов:
87
Ланъелъ – неустановленное лицо.
День IX
88
Аль-Коран (Аль-Куран, букв.: книга, чтение) – собрание высказываний Мухаммеда (Магомета) ибн Абдаллаха (570 – 632), политического деятеля и проповедника, основателя ислама. Коран записан сподвижниками Мухаммеда ибн Абдаллаха после его смерти. Ряд глав (сур) Корана рассказывает о плотских радостях в раю. Так, например, в суре 47-ой говорится:
«16(15). Образ сада, который обещан богобоязненным: там реки из воды не портящейся и реки из молока, вкус которого не меняется, и реки из вина, приятного для пьющих.
17. И реки из меду очищенного. И для них там всякие плоды и прощение от их Господа» (Коран. Перевод И. Ю. Крачковского. М., 1963, с. 404).
Рассказывается в Коране также о наслаждениях с вечнодевственными гуриями. Эти мотивы и использовал Вельтман в рассказе о мухаммеданском рае.
89
Вельтман написал стихотворение «Мегеммед», посвященное жизненному пути Мухаммеда ибн Абдаллаха. В нем пророк говорит о грядущем рае:
Восток! тебе на лоне Абраэма
Отверсты горние, сапфирные врата,
И вечный цвет любви под пальмами Эдема
Готовит сладкие объятья и уста!
(«Московский телеграф», 1829, № 5, с. 45).