Странники Одиннадцати Пространств. Нет худа без добра
Шрифт:
Но никто не отвечает. Леод треплет Витса, возит его по полу и играет с ним, как с добычей.
– Да что с тобой такое?! – визжит Витс и хватает Леода за оба верхних клыка.
Поняв, что Леод оказался почти обезоруженным, Витс лягает его в брюхо и вырывается. Он бежит к двери… но та оказывается запертой.
– Кто закрыл дверь? Выпустите меня!!! – отчаянно кричит Витс.
– Живым не уйдёшь! – шипит Леод из-за спины человека. – Ты убил моего брата! Ты должен умереть!
Ягулярр вновь набрасывается на человека и валит его на пол.
– Умррри! – громко рыча, заявляет Леод и разевает пасть, собираясь сделать последний смертельный укус своими жуткими клыками.
– Нет… не-е-ет!!! – в ужасе хрипит Витс и…
…просыпается в холодном поту.
Это был сон!
Или нет? Дверь каюты приоткрывается, и к Витсу заглядывает Леод.
– Что с тобой? Ты кричал, и я подумал… – мягко обращается к человеку ягулярр, но Витс принимается тараторить:
– Сон в руку! Ты пришёл меня убить! Только прошу тебя, сделай это быстро! Ты ведь знаешь, где у человека сонная артерия, да?
Леод уставляется на Витса с явным недоумением:
– С чего ты взял, что я хочу тебя убить?
– К-как – с чего? Т-твой б-брат п-погиб из-за меня! Н-неужели ты н-не хочешь отомстить?
Леод улыбается и садится возле постели Витса. Человек нервно подтягивает к себе одеяло.
– Я знаю, для тебя это странно, – произносит Леод с самой доброй интонацией, – но я действительно не хочу тебе мстить.
– Ты простил меня? – осторожно интересуется Витс.
– Я даже не обижался. Обида ведёт лишь к обиде, месть – к мести, ненависть – к ненависти. Это порочный круг, и в него просто не надо вступать.
– А как же наша борьба с Двумперией?
– Мы не мстим. Мы пытаемся остановить зло, которое разрушает Галактику. Это совсем другое.
– Я – часть этого зла. Я по доброй воле служил Двумперии… то есть, тогда ещё Тримперии. Ты должен ненавидеть меня! Признайся, ты втайне хочешь разорвать меня на части!
– Нет. И знаешь, Витс, даже если бы я тебя ненавидел, я бы никогда не сделал тебе больно. Я не могу причинять боль. Вообще. Никому.
– С такими-то клыками и когтями?
– Именно так. Знаю, это звучит нелепо, но…
Леод пододвигается к кровати и кладёт на неё передние лапы. Витс сначала испуганно отстраняется, но, видя, что когти у ягулярра убраны, подползает к нему ближе.
– Я был самым слабым котёнком в семье, – рассказывает Леод. – Надо мной постоянно издевались сверстники и даже родные братья и сёстры. Время от времени меня даже били. А всё потому, что у меня больше, чем у других, всегда была развита эмпатия. Я очень рано заметил, что когда кому-то больно, мне тоже становится очень неуютно. Я никогда не дрался, никогда не охотился на живую добычу именно потому, что всем всегда сопереживал. И этим все пользовались. Чтобы хоть как-то защититься, я и научился дипломатии. Сначала нашёл дома одну книжку, потом в школе стал ходить на дополнительные уроки, а там мне уже и рекомендацию в Дипломатический Университет Хлонокоптера дали. Все эти мои навыки переговоров – лишь защита от боли, своей и чужой.
– Невероятно, – шепчет Витс. – Я бы никогда не подумал, что ты такой… ты ведь просто излучаешь уверенность! Голос у тебя громкий, как у спортивного комментатора, ты всегда знаешь, что и как сказать, каждое слово и каждое движение у тебя отточено! Я до сих пор в восторге от того, как ты нас тогда провёл на базу! И ты хочешь сказать, что…
Голос Леода вдруг теряет твёрдость:
– На самом деле… я часто чувствую себя беспомощным. Вся эта уверенность – лишь маска… которую я не могу снять. Ну… во всяком случае… при всех.
Витс проникается таким сочувствием к Леоду, что начинает гладить его по голове, как самого обыкновенного земного котёнка. Вдруг человек осекается и отдёргивает руку от головы ягулярра:
– Ой, прости! Я как-то не спросил…
– Не бойся, у нас этот жест означает дружбу и доверие, – улыбается Леод. – Вот со сцурикатами этого делать не стоит – если погладишь сцуриката по голове, придётся на нём жениться. У нас это не так. Можно ещё?
Витс снова проводит рукой по мягкой шерсти Леода. Тот начинает негромко мурлыкать от удовольствия. Витс же бормочет себе под нос:
– И это ты считаешь себя беспомощным! У тебя есть своё мнение, ты знаешь, чего хочешь от жизни и почему ты такой, какой ты есть. А я… я просто никто.
– В отличие от меня, ты не боишься показывать, какой ты есть на самом деле.
– А какой я на самом деле? Злой? Добрый? Лживый? Искренний? Я не знаю, кто я!
– Сейчас ты точно добрый и искренний.
– Но был злым и лживым!
– Возможно, был. Но сейчас в тебе ничего этого не осталось.
– Во мне не осталось вообще ничего! Ни добра, ни зла…
– Тогда почему ты так упорно идёшь по пути добра? Почему ты честно признаёшься в своих проступках? Почему благодаришь за добро? Почему помогаешь другим и сопереживаешь?
– Н-ну… п-просто т-так н-надо…
– Раз ты говоришь «надо», значит, ты к чему-то стремишься?
– П-пытаюсь стать лучше… искуп-пить свою вину…
– Вот! И у тебя здорово получается!
– Думаешь?
– Знаешь, мне неизвестно, что в прошлом толкнуло тебя на путь зла. Но я точно знаю, что ты на него больше не вернёшься. Сердце у тебя доброе. Я уже давно это понял.
Витс слегка отворачивается, обдумывая слова Леода. И впервые за долгое время улыбается.
– Спасибо, Леод. Спасибо, что веришь в меня. Мне этого так не хватает… Стив, конечно, время от времени меня хвалит, но всё равно, я чувствую в его голосе какую-то насмешку. Не хочу ничего плохого про него сказать, но…
– Стив – очень сложная личность. Он – загадка, которую невозможно разгадать до конца. Необязательно, что когда ты слышишь в его голосе насмешку, он действительно над тобой насмехается. Возможно, он имеет в виду что-то другое.