Странности

ЛисА

Павлин…

Глава 2

Где рыбы проглатывают загадуйку.

По коже пронеслись стада мелких мурашек из-за подувшего холодного ветерка. Он, скорее напоминал какой-то легкий сквозняк, дующий из неплотно прикрытого окна, чем настоящий, свободный ветер, но достаточный для того, чтобы в одно мгновение кто-то простудился по его вине.

Когда опасливо приоткрылся один глаз, то стала видна старая потрескавшаяся стена.

Ничего страшного рядом не оказалось.

Разжав кулачки, мальчик посмотрел на одну из стенок тесной комнаты, в

которую он попал по случайности. А может и не по случайности, а именно сюда и нужно было.

На стене кое-где сохранились куски сырых грязных обоев, а когда-то давно белая, но ставшая серой штукатурка, вот-вот готовая посыпаться на облупившийся пол, держалась на одном только честном слове. На самом честном из всех возможных.

А стена-соседка имела забавный оранжевый цвет и выглядела куда красивее. Можно было бы сказать здоровее. Но в одном конкретном случае – понимая, могут ли вообще заболеть стены и как они должны выглядеть, когда здоровы.

В истории еще не встречалось стен, болеющих ветрянкой или корью, и уж тем более еще ни один человек не слышал кашля или чиха от стен своего дома. Иначе бы пятки так и сверкали.

Пол разделился на части ровно посередине. И только потолок сохранил отчего-то единый оттенок, будто и не затрагивало его ничего, он живет сам по себе, по своим законам, не обращая ни на кого внимания. Самодовольный потолок, что сказать.

Робко осмотревшись, хмуря тоненькие бровки, мальчик тихонько пошел вперед, следуя указаниям Путешественника. В этом не было ничего трудного, просто идти постоянно вперед и никуда не сворачивать. На первый взгляд коридор и так вел в одну сторону, и никуда больше шагнуть было нельзя.

Но все не так как кажется. Можно и не сворачивать, а войти, зайти, выйти. Первая дверь появилась на ровном месте. Из ниоткуда. Ее можно было и не заметить. Просто пройти мимо и не заглянуть, что же за комната скрывается за ней. Но вслед за ней стали появляться и другие: огромные, такие, в которые мог спокойно войти жираф, и крохотные, скорее для мышек или хомячков.

Они приоткрывались, самую малость, чтобы заинтересовать, какие-то со скрипом, тихим стоном, какие-то совершенно бесшумно.

И каждая из дверц, дверищ и дверок имела неповторимый рисунок. На той, в которую бы поместился жираф – водопад, точь-в-точь настоящий, еще немного и он бы стал реальным, рыбки потекли бы вместе с водой на пол. На маленькой дверце угадывался рисунок спелого яблочка, а на другой – груши.

Все глаза можно высмотреть, пытаясь увидеть то самое. Но что именно «то»? Что вообще такое «то»?

И «что» «то»?

– Как тут много комнат. И кто тут живет? – мальчик посматривал на старые облезшие стены с одной стороны и на рассохшиеся двери с до сих пор яркими рисунками, удерживающиеся на петлях изо всех сил. Яркие расцветки другой стороны не были так интересны.

Тянуло остановиться и заглянуть хотя бы глазком в одну из них. Никому же от этого не станет плохо или больно.

Иногда очень хотелось чихнуть, потому что с пола при каждом шаге поднимались облачка скопившейся пыли. Но останавливаться, чтобы удовлетворить любопытство – нельзя. Мальчик сам не понимал почему, но он поскорее хотел дойти до конца.

Внезапно коридор, который, казалось, никогда не кончиться, мальчик шел уже очень долго, раздвоился. Опять все разделилось на две половины, будто специально пытаясь запутать и увести далеко-далеко, не туда, куда нужно.

И пути назад не осталось. Что-то – или каверзный кто-то, но скорее уж что-то – взяло и отрезало большим ножом кусок пройденной дороги. Все остальное просто исчезло. Не стало и странного коридора, по которому пришлось долго идти. Множество дверц, дверей и дверищ больше не приглашали к себе. Все испарилось, их никогда не существовало. Теперь между единственным выходом и прошедшим коридором зияла большая пропасть, которую вряд ли было возможно перепрыгнуть, даже если очень захочется.

Два узких прохода в широкой стене, приглашающие в свои объятия, манящие к себе в одинаковой степени, вот что осталось. Вот только один из проходов был мрачен. В нем таилась темнота, сквозь которую нельзя увидеть ничего. Сумрак, будто плотный занавес, перекрывал всю картину.

А другой же проход необычайно нежно переливался самыми разными яркими красками, затягивал внутрь, чтобы показать то, что же там дальше, какие секреты и сказки хранит и что можно найти.

Идти туда, где темно не очень-то и хотелось. Там могли обитать большие пауки с длинными противными мохнатыми лапками, а еще всякие привидения, пугающие жутким противным воем и гремящими цепями. Обычно в мультиках показывали именно таких. И мама бы ругалась, если узнала, что сын бродил по темноте, в которой притаились пауки, плетущие свою липкую паутины. Много липкой паутины. Мама всегда ругалась из-за паутины и пыли, когда прибиралась, пускай ни того, ни другого не так уж и много скапливалось.

Пришлось тщательно взвесить все что уже имелось и сделать выборю

И конечно же он пал на туннель, который уж точно не имел в себе никаких неприятных сюрпризов и представлялся безопасным и чистым. Мама уж точно не станет ругать за испачканную одежду и побитые коленки!

И, между прочим, выбор всегда тяжело делать – не хочется сталкиваться с монстрами ошибок и сожалений. Огромные увальни и маленькие надоеды, приходящие по ночам и изводящие до головной боли своих жертв. Подкрадываясь вечерами на цыпочках, ночью они устраивают полнейший хаос, передергивая мысли с одной на другую и заставляя своих хозяев душевно страдать.

И сколь милыми не казались монстры ошибок прошлого, они оставались кровожадными надоедами. За их милой улыбкой скрывались безобразные зубы, а наичистнейшие голубые глаза смотрели неотрывно и жутко.

Раз за разом. Чем больше человек поддавался маленьким монстрикам, тем больше пищи он им давал. И карапузики с умилительными улыбками, тоненькими ножками и ручками, вырастали и переставали скрываться за улыбочками.

Некоторые из них вырастали до поразительных размеров! Больше самих хозяев, полностью высасывая из них жизнь, требуя больше, и больше, и больше. Монстры никак не могли нажраться. Голод постоянно мучал их, а он они мучали глупых людей, породивших на свою голову огромную беду.