Странные Эоны
Шрифт:
Именно поэтому я бы хотел, чтобы ты перестал заниматься этим расследованием. Нет никакого Черного Братства, поверь мне. Но есть политические фанатики — опасные, беспринципные люди, которые используют нынешнюю неспокойную социальную ситуацию в своих собственных целях. Они пользуются старыми суевериями, чтобы оправдать свою жестокость. Тебе не остановить их, и нет смысла пытаться. Если ты встанешь на их пути, они уничтожат тебя. — Мойбридж положил свою ладонь на руку Марка. — Пожалуйста, ради нас обоих…
Марк сделал шаг назад.
Вы так и не ответили на мой вопрос. Зачем вы написали
Испуган? — голос адвоката стал хриплым. —
Я ни слова не сказал…
Да вы и не обязаны. Посмотрите на свою руку — она так дрожит, что вы можете уронить свой стакан. Я пытался дозвониться в ваш офис сегодня с утра — мне сказали, что вас там не было уже несколько недель. Почему вы прячетесь здесь? Неужели вы не видите — я хочу помочь вам, но как я это смогу. Если вы не расскажете мне правду? Вас тоже что-то связывает с Братством?
Пошел вон!
Пожалуйста, выслушайте меня. Я знаю, что у вас какие-то проблемы. Если вы вовлечены во все это…
Я не вовлечен. И ты меня в это тоже не вовлечешь! — Мойбридж повысил голос. — Уходи сейчас же и не приходи больше. Иди вон отсюда, вон из моей жизни, вон из этих расследований!
Затем он замолчал, наблюдая, как Марк выходит из дверей, следя за тем, как он проходит через ло. Землетрясения прекратились, не так ли? И никакой склизкий монстр так и не появился из морских глубин. Мы все пока еще здесь, хвала Господу, целые и невредимые, как всегда. И теперь, когда произведения Лавкрафта выходят из печати…
Это совсем другое, — сказал Марк. — При нынешнем интересе к мифу о Ктулху вы, надеюсь, понимаете: издателей, в первую очередь, интересует рынок. Но я не сумел найти книг Лавкрафта даже в букинистических магазинах. Может быть, вы полагаете, что в этом есть нечто вроде правительственной цензуры — книги скупаются и уничтожаются?
Нет, я так не думаю.
А что стало с вашими экземплярами, с теми, что я читал в то время, когда вы взялись писать книгу?
Я избавился от них, когда переехал сюда. Мойбридж вздохнул. — Послушай, нет больше смысла продолжать дискуссию на эту тему. Я, как сумел, ответил на твои вопросы…
На все, кроме одного.
Какого же?
Марк пристально посмотрел на адвоката.
Каким образом вы связаны со всем этим? Почему вы отказались от собственной юридической практики для того, чтобы написать книгу, разоблачающую мифическую теорию?
Я уже сказал тебе: нет больше смысла продолжать дискуссию…
Есть. Потому что я доверяю вам. Я всегда доверял вам, больше чем кому-либо из тех, кого я знаю.
Тогда продолжай доверять мне и теперь. — Мойбридж пододвинулся к Марку. В темноте черты его лица расплывались, только мрачно светились глаза. — Мы всегда были очень близки, за исключением нескольких последних лет. Я не жалуюсь — ты теперь стал мужчиной, и ты был прав что уехал и стал жить по-своему. Но я скучал по тебе, и продолжаю думать о тебе, как о своем родном. Меня радуют твои успехи, сейчас и всегда.
Именно поэтому я бы хотел, чтобы ты перестал заниматься этим расследованием. Нет никакого Черного Братства, поверь мне. Но есть политические фанатики — опасные, беспринципные люди, которые используют нынешнюю неспокойную социальную ситуацию в своих собственных целях. Они пользуются старыми суевериями, чтобы оправдать свою жестокость. Тебе не остановить их, и нет смысла пытаться. Если ты встанешь на их пути, они уничтожат тебя. — Мойбридж положил свою ладонь на руку Марка. — Пожалуйста, ради нас обоих…
Марк сделал шаг назад.
Вы так и не ответили на мой вопрос. Зачем вы написали ту книгу? Что вы знаете? Скажите мне, почему вы так испуганы…
Испуган? — голос адвоката стал хриплым. — Я ни слова не сказал…
Да вы и не обязаны. Посмотрите на свою руку — она так дрожит, что вы можете уронить свой стакан. Я пытался дозвониться в ваш офис сегодня с утра — мне сказали, что вас там не было уже несколько недель. Почему вы прячетесь здесь? Неужели вы не видите — я хочу помочь вам, но как я это смогу. Если вы не расскажете мне правду? Вас тоже что-то связывает с Братством?
Пошел вон!
Пожалуйста, выслушайте меня. Я знаю, что у вас какие-то проблемы. Если вы вовлечены во все это…
Я не вовлечен. И ты меня в это тоже не вовлечешь! — Мойбридж повысил голос. — Уходи сейчас же и не приходи больше. Иди вон отсюда, вон из моей жизни, вон из этих расследований!
Затем он замолчал, наблюдая, как Марк выходит из дверей, следя за тем, как он проходит через жилую комнату и слушая звук закрывающейся за ним входной двери. Мойбридж оставался неподвижным до того момента, когда услышал, как тронулась и отъехала машина Марка.
Только после этого он собрался с силами, пересек внутренний дворик и подошел к переносному винному бару рядом с креслом. У него так дрожали руки, и он подумал, что ему не удастся вытащить пробку из бутылки.
Но ему все же удалось. Марку тоже кое-что удалось, хотя это было и непросто. Его буквально убивала головная боль, которая сдавливала и колотилась в висках. Шея у него болела тоже; он расстегнул воротник, чтобы легче было дышать.
Что же такого произошло? Это была не просто ссора, ничто ее не напоминало. Раньше он никогда не видел своего бывшего опекуна испуганным, и вообще не встречал никого, столь сильно расстроившимся из-за разницы в абстрактных мнениях.
Но причина здесь была не во мнениях. И несмотря на то, что провозглашал Джадсон Мойбридж, факты говорили совершенно о другом.
Черное Братство не было изобретением средств массовой информации — оно, определенно, существовало. И поднявшаяся нынче волна убийств и попыток убийства была столь широка, чтобы считать ее делом небольшой кучки политических извращенцев. Ничего политического не было в их угрозах и в их предсказаниях надвигающихся бедствий.
Аргументы Мойбриджа, выдвинутые в его книге и повторенные в книгах других скептиков, не выдерживают критики. Даже внезапное исчезновение произведений Лавкрафта и странная недоступность их на библиотечных абонементах, — казалось бы, все это говорило о широкой осведомленности публики по поводу их содержания; осведомленность, поддержанную утверждениями Черного Братства и устными заявлениями апокалипсического характера.