Странные приключения Ингви, короля-демона из Харькова
Шрифт:
Спустя некоторое время прибыли послы из Гонзора — привезли выкуп за тамошних дворян и гвардейцев, из их рассказов стало известно, что капитан ок-Икерн установил в герцогстве настоящую военную диктатуру, добывая деньги для освобождения из плена своих гвардейцев и налаживая пограничную службу для защиты от набегов орков. Впрочем, в последнем он весьма преуспел, что подтвердили и сами орки, явившиеся в Альду с поручениями от короля Анзога IV. Они рассказали, что нападать на Гонзор теперь стало едва ли не опаснее, чем на Альду — в прежние времена. И это при том, что большая часть гонзорских рыцарей томилась в альдийском плену… От своего короля орки принесли
Еще гонзорские послы поведали, что самого капитана ок-Икерна вызывают в Ванетинию и что скоро — по слухам — следует ожидать приезд посольства от Императора…
Алекиан и оставшиеся еще в альдийском плену сантлакские рыцари восприняли эту весть с энтузиазмом (для сантлакцев почти единственной надеждой на освобождение была перспектива того, что их судьба на предстоящих переговорах будет рассматриваться совместно с судьбой принца и возможно Император выкупит их вместе с сыном, надежды же на собственных родичей у рыцарей не было)…
Однажды среди всех этих событий Ннаонна заявила Ингви:
— Через три дня у меня день рождения!
— Н-ну… — король слегка растерялся, затем лицо его просветлело. — Отлично! Устроим праздник! У нас давно не бывало турниров… А пожалуй, выйдет забавно — рыцари будут биться в честь вампирессы, как по-твоему?
— Спасибо, Ингви, но у меня просьба, — девушка нахмурилась, — мне нужны деньги!
Последнюю фразу она выпалила с вызовом, а затем ее тон стал просительным:
— …Ну я же редко что-то прошу…
— Да конечно, конечно… Сколько тебе надо?
— Восемнадцать воробьев сорок три гроша.
— Какая точность! Может, назначить тебя казначеем… Вот… — Ингви склонился над пергаментом. — Вот тебе записка — отнеси ее Мертенку и тебе выдадут тридцать… хм… воробьев.
— Спасибо! — Ннаонна чмокнула изумленного короля в щеку и умчалась по коридору с каким-то боевым кличем… Прислуга шарахалась и прижималась к стенам при приближении этого крошечного урагана…
Ингви с минуту смотрел ей вслед, затем пожал плечами, хмыкнул и улыбнулся своим мыслям привычной кривоватой ухмылкой…
Император Элевзиль II посмотрел на своих придворных, вновь собравшихся на совет — те внимательно слушали зачитываемый канцлером пространный отчет капитана ок-Икерна, доставленный накануне из Гонзора. Элевзиль слегка склонился к Кениамерку, сидевшему по правую руку и тихо спросил:
— И все же, кузен, я решительно не понимаю — зачем вы показывали мне этого горе-пророка Когера?
— Ваше императорское величество, — так же тихо отвечал тот, — дело не в истинности его идей, а в их притягательной силе. В глубине души любой ваш подданый может считать себя сколь угодно умным и проницательным, но при этом большинство-то все же отдает себе отчет в собственной глупости. А тут им предлагается возможность ощутить, что их глупость — выше разума признанных мудрецов. Дуракам куда как приятно гордиться своей глупостью, поскольку больше им гордиться-то и нечем.
— Продолжайте, сер Гвино, мы внимательно слушаем! — Император кивнул канцлеру, заметив, что тот прекратил чтение и выжидательно глядит на него поверх пергамента (на самом деле Элевзиль не слушал вовсе — он прочел доклад капитана еще вчера, сегодняшнее чтение предназначалось для совета). — Неужели это настолько серьезно, кузен?
— Думаю — да, серьезно
— Пасынков?
— Ну да, ваше императорское величество, поскольку есть дети — эльфы и гномы, то люди — пасынки. Кстати, что касается эльфов с гномами, то брат Когер весьма изящно разделывается с ними в своих проповедях — говорит, что, дескать, бог — сам дитя и стало быть дети ему ни к чему. Значит, первым делом новый Гилфинг с ними и покончит! Заметьте, ваше императорское величество, оба тезиса — о пасынках и о детях, эльфах с гномами, совершенно не соответствуют друг другу, но разве этих остолопов волнуют подобные мелочи! Так вот, все марки, Нелла и Анновр уже охвачены когеритским движением, отдельные их банды проникают в Фенаду и Сантлак. Пока немного — Гратидиан Фенадский их движение запретил под страхом тюрьмы и плетей, а сантлакцы их попросту избивают либо хватают и продают в рабство…
— А что они собой вообще представляют?
— Банды подростков и молодых людей обоего пола. Скитаются, попрошайничают, воруют помаленьку, ведут, кстати, совершенно разнузданный образ жизни… Девочки несут соломенных кукол, мальчики — деревянные мечи. Словом, безумие какое-то… И между прочим, уже несколько человек этими мечами забито до смерти. Пока что они не организованы и действуют стихийно, но если найдется лидер — ситуация выйдет из-под контроля…
— А если мы этого брата Когера возьмем и… Впрочем нет, уже, видимо, поздно…
— Совершенно верно, ваше императорское величество, поздно, я намеревался через Когера влиять на них, но теперь…
— Кузен, мы еще вернемся к этой беседе, а сейчас нас ждут более насущные дела. — Сэр Гвино уже заканчивал чтение. — …Итак, господа, прошу высказываться.
Несколько вельмож поочередно брали слово — главный казначей посетовал, что в казне пустовато (ха! — подумал Элевзиль, — а когда там бывало полновато…) и деньги для выкупа принца наскребутся с трудом; маршал Каногор Эстакский заявил, что капитана ок-Икерна следует судить за прямо-таки преступное командование войском, едва не погубившее принца и множество дворян, рыцарь Кенперт, успешно ездивший недавно с посольством к королю гномов (настолько удачно проведший переговоры, что по возвращении в Ванетинию его влияние при дворе необычайно возросло), произнес целую речь о том, что демону следует уступить, поскольку Альда — забытое Гилфингом захолустье, с ее потерей Империи не убудет, а все силы следует держать наготове против гномов, которые как раз враги опасные… Каногор возразил, что Империя заключает мир только победив, а потому следует собрать сильное войско и вразумить непокорного альдийца, демон он там или кто…
Император устало прикрыл глаза, не прислушиваясь особо к перепалке придворных. Все понятно и так — граф Эстак ищет повода показать себя, а война с Альдой представляется ему подходящим для этого и не слишком рискованным предприятием — он соберет огромные силы, раздавит альдийское ополчение, утрет нос ок-Икерну и заодно заткнет рты тем, кто твердит, что последнюю войну с гномами выиграл именно злополучный капитан. Кенперт же против войны — он боится, что отношения с гномами, где его роль велика, отойдут на второй план, канцлеру с казначеем — все равно, война или мир с Альдой, лишь бы с них поменьше спрашивали. Никто ничего умного не сказал… Опять принимать решение придется самому, хотя, конечно, маршал прав — Империя заключает мир только победив… Но Алекиан в плену…