Странные приключения Ионы Шекета. Книга 1
Шрифт:
— Я нахожусь на государственной службе, — напомнил я-первый, в то время как я-второй упорно пытался оттеснить меня-первого от управления органами речи и готов был согласиться на сомнительное предложение. — То, что вы предлагаете, является…
— Ну хорошо — прибыль поделим между мной и государством! — пожал плечами Пук Дан Шай. — Кстати, я с удовольствием осмотрю вас на предмет выявления психических отклонений. Впервые встречаю человека, готового отдать государству прибыль от сугубо частного предприятия!
— Перейдем к делу, — торопливо сказал я.
Я почти уверен, что вы никогда не были в частных
Палаты, ясное дело, были оборудованы по последнему слову психиатрической техники. Моим первым учеником оказался полоумный изобретатель с Реупагонды Акуманиты Девятой, вообразивший себя великим Футируганом Первым, придумавшим когда-то для этой планеты ментальную пленку, отгородившую ее от всей Вселенной. На самом деле звали психа Иуркаподом с каким-то порядковым номером, который менялся в зависимости от времени суток, и потому я его и запоминать не стал.
Главная проблема заключалась в том, что я ни в коем случае не должен был сообщать ученику, что обучаю его именно теории изобретательства. Ведь он-то считал себя достаточно великим в этой области! На помощь мне пришел Пук Дан Шай, заявивший Иуркаподу, развесившему по стенам палаты все свои двенадцать щупалец:
— Мы переходим от лекарственных методов лечения к вербальным. Это Иона Шекет, парамедик, он будет вам давать задания, а вы выполняйте их. Это ни в коем случае не повредит вашим занятиям в области изобретательства.
— Надеюсь! — важно проговорил Иуркапод, выделяя слова в виде жидкой субстанции, стекавшей на пол. — Я сейчас изобретаю гениальную штуку: аппарат для сворачивания звезды в узел.
— Прекрасно, — восхитился я и приступил к делу, нудным голосом прочитав Иуркаподу первую главу из учебника изобретательства для тугослышащих. Безумец был настолько погружен в свои проблемы, что на контрольные вопросы отвечал совершенно механически, и я только поражался его памяти и способности усваивать материал. В конце первого же занятия мы разобрались с главами о физических противоречиях и об идеальном конечном результате, и мне оставалось только надеяться, что новые знания не останутся лежать в сознании сумасшедшего ученика мертвым грузом.
Я провел беспокойную ночь в гостинице Альтрогениба, а утром меня разбудил сам Пук Дан Шай, проревевший у меня над ухом:
— Я вам говорил, Шекет! Только что Иуркапод заявил, что его гениальное изобретение стало еще более гениальным, поскольку сворачивание звезды в узел не является идеальным решением проблемы.
— О какой проблеме речь? — спросил я, протирая глаза.
— Иуркапод, а точнее Футируган Первый, которым он себя воображает, занимался всю жизнь проблемой жизни в искривленных пространствах, — объяснил врач. — Иуркапод, естественно, тоже думал только над этой проблемой, и его идефикс стали звезды, свернутые узлом, причем объяснить, как это сделать реально, он, ясное дело, не мог. Так вот, только что он придумал: нужно не звезды сворачивать в узлы, а узлы пространства разогревать до звездных температур, и тогда…
— Прием наоборот, — кивнул я. —
— Как по-вашему, это действительно безумное изобретение? — с надеждой спросил Пук Дан Шай. — Я имею в виду — не сумасшедшее, а именно безумное?
— Пожалуй, — протянул я, представляя себя конструкцию, которую можно было бы сварганить, если действительно увеличить температуру пространственных узлов — этого добра в космосе было более чем достаточно, но пользоваться ими до сих пор было невозможно. Но если сделать так, как предложил Иуркапод… Да это ведь принципиально новый способ общения с существами из параллельных миров! И я как эксперт…
— Отличная идея, — прошептал я. — Не знаю, гениальная ли, но безумная в лучшем смысле — это точно.
— Половина прибыли моя! — заявил Пук Дан Шай, и я поспешил согласиться.
ЧУЖОЕ СЧАСТЬЕ
Никогда не думал, что сумасшедшие — такие милые существа. И умные — вот что я скажу! Психически больной изобретатель отличается от безумного тем, что не докучает экспертам своими идеями — он даже не знает о том, что на Церере существует Институт Безумных Изобретений, где некий Иона Шекет мучается над оценкой самых удивительных идей в истории человечества. Мысли свои изобретатель-псих излагает лишь роботам-санитарам, вот почему, по моим наблюдениям, в больнице на Альтрогенибе Втором так много автоматов, способных построить вечный двигатель, но абсолютно не умеющих связать опасного пациента, если тот неожиданно начнет буйствовать.
Только это последнее обстоятельство и мешало мне посещать Альтрогенибскую лечебницу чуть ли не ежедневно; уверяю вас, долгая беседа с сумасшедшими изобретателями куда приятнее, чем минутный разговор с амбициозными посетителями нашего Института — один Бурбакис чего стоит!
Выкроив время между составлениями отрицательных заключений (а что еще можно было сказать, например, о предложении распылить Землю, чтобы эта планета не напоминала о мрачных периодах в истории человечества?), я отправился на Альтрогениб Второй, где главный врач Галактической психбольницы Пук Дан Шай встретил меня словами:
— Счастье, Шекет! Сумасшедшее счастье нам привалило!
— В прямом смысле или переносном? — осведомился я.
— В обоих! — воскликнул Пук Дан Шай. — Пойдемте, я проведу вас в палату, где лежит — а если выражаться точно, то бегает — пациент по имени Сто Тридцать Два Плюс.
— На какой это планете разумных существ обозначают числами? — проворчал я, направляясь за главврачом к палате, расположенной в конце длиннейшего коридора.
— На Мигуаре, — отозвался Пук Дан Шай. — Планета в системе Омеги Рыси. Звезда очень холодная, вот аборигенам и приходится…
Что именно приходится делать аборигенам Мигуары, чтобы не умереть от холода, я увидел минуту спустя, когда мы переступили порог странной палаты. В центре ее на растяжках висела самая большая лента Мебиуса, какую я когда-либо видел. По ленте, не останавливаясь ни на секунду, бежал огромных размеров муравей, отличавшийся от земных собратьев не только величиной, но и цветом — иссиня-белым, будто насекомое недавно покрасили несмываемой краской.
— У вас тут зоопарк, дорогой Пук Дан Шай, — ехидно спросил я, — или приличное заведение для разумных психов?